Символы даосизма. Что означает символ даосской монады инь-янь. Цао Гоцзю – олицетворяет славу и признание

«Каролина», Синтия Райт. Найти другие книги автора/авторов: Райт Синтия, Романова Галина Владимировна. Найти другие книги в жанре: Детектив (не относящийся в прочие категории), Исторические любовные романы (Все жанры). Вперед →. Никому, кроме вас, не удалось бы выполнить такое - похитить план и при этом не попасться.

Алекс сознавал, что, несмотря на все ужасы воины, его работа имеет несомненную прелесть. Каролина. Автор: Райт Синтия. Перевод: Денякина Е. Описание: Александр Бовизаж привык считать себя безупречным джентльменом. А потому, подобрав в глухом коннектикутском лесу потерявшую память девушку, он решает повести себя достойно и отдать прелестную «находку» на попечение своей аристократической семьи.

Но соблазнительная прелесть девушки подвергает благие намерения Александра серьезной опасности. ^ ^ Райт Синтия - Каролина.

скачать книгу бесплатно. Рейтинг: (7). Автор: Райт Синтия. Название: Каролина. Жанр: Исторические любовные романы. ISBN: Райт Синтия другие книги автора: Дикий цветок. Каролина. Любви тернистый путь. Огненный цветок. Здесь вы можете читать онлайн книгу «Каролина» автора Синтия Райт читать онлайн - страница 1 и решить стоит ли ее покупать. ГЛАВА 1. Трудно себе представить, чтобы в октябре мог выдаться такой прекрасный денек.

Синтия РАЙТ КАРОЛИНА. ГЛАВА 1. Трудно себе представить, чтобы в октябре мог выдаться такой прекрасный денек. Никому, кроме вас, не удалось бы выполнить такое - похитить план и при этом не попасться. Алекс сознавал, что, несмотря на все ужасы воины, его работа имеет несомненную прелесть. Он бродил по болотам Южной Каролины вместе с Френсисом Морионом, плавал капитаном на каперском судне, пил коньяк с Вашингтоном и Лафайетом на берегах Гудзона.

Каролина Райт Синтия. Вы можете читать книгу онлайн и скачать книгу в формате fb2, txt, html, epub. Никому, кроме вас, не удалось бы выполнить такое - похитить план и при этом не попасться. Алекс сознавал, что, несмотря на все ужасы воины, его работа имеет несомненную прелесть. Он бродил по болотам Южной Каролины вместе с Френсисом Морионом, плавал капитаном на каперском судне, пил коньяк с Вашингтоном и Лафайетом на берегах Гудзона. Райт Синтия. Каролина. Аннотация книги, мнения и оценки читателей, обложки изданий. Отзывы читателей о книге Синтия Райт "Каролина": voin: читала очень давно.

Сюжет помню отлично, приятные воспоминания, хорошая рождественская история (5) . «Каролина», Райт Синтия - скачать книгу бесплатно в форматах fb2, epub, rtf, txt, html. Никому, кроме вас, не удалось бы выполнить такое - похитить план и при этом не попасться.

Алекс сознавал, что, несмотря на все ужасы воины, его работа имеет несомненную прелесть. Он бродил по болотам Южной Каролины вместе с Френсисом Морионом, плавал капитаном на каперском судне, пил коньяк с Вашингтоном и Лафайетом на берегах Гудзона.

Categories Post navigation

А. А. Маслов

Даосские символы

Маслов А.А. Китай: колокольца в пыли. Странствия мага и интеллектуала. -

М.: Алетейя, 2003, с. 70-82.

Даосизм - явление причудливое, разное, как лоскутное одеяло. Это не религия, не учение, не философия, не даже конгломерат школ. Скорее, особый настрой сознания, присущий китайскому этносу. Если конфуцианство - этото, как о себе думают сами носители этой традиции, то даосизм - это то, чтоони есть на самом деле, причем эти части «я» - «я» реальное и «я» идеальное - нерасторжимы и обязаны жить вместе.

Даосизм - термин в какой-то мере случайный, так конфуцианцы называли всех тех людей - а их было много, которые «говорили о Дао». Они моглисовершать разные ритуалы и придерживаться разных видов практик, быть лекарями, знахарями, магами, бродячими воинами.

Даосизм оставил после себя немалое количество символов, которые связаны с самыми древними, наиболее архаическими представлениями о духах, «этажах» Неба, путешествиях в загробный мир и общении с предками. Даосизм досих пор широко использует своеобразную «тайнопись», столь напоминающуюмагические знаки шаманов, - систему несколько видоизмененных иероглифов, которые, будучи написанными, например, на стене дома или на цветнойбумаге, определенным образом влияют на мир духов.

Святости и «трепетания души» перед встречей с божественным в даосизме быть не может, ибо Дао не требует личного переживания. Здесь важнее практический аспект саморазвития, многочисленные методики «внутреннегоискусства» (нэйгун), сексуальные практики пестования энергии-ци и семени-цзи н, приводящие к рождению в организме «бессмертного зародыша».

Как-то известный каллиграф и последователь даосизма Ван Сичжи, любивший есть гусей, попросил одного из них у известного даоса, который выращивал этих птиц. Даос отказал, Ван Сичжи обращался со своей просьбой еще несколько раз, но ответ был по-прежнему отрицательным. Наконец даос смилостивился над каллиграфом и сказал, что отдаст гуся, если Ван Сичжи своейрукой перепишет «Дао дэ цзин». Тот так и сделал, и странный обмен священного текста на несвященного гуся состоялся. Обычно эту историю приводяткак образец популярности даосского учения, но разумнее усмотреть в ней преданность гусю - то есть абсолютное отсутствие различия между священным и мирским.
70

В чистом виде даосизм никогда не былпревалирующим учением в Китае и, в сущности, занимал достаточно скромное место. Представление, что большинство китайцев совершают именно даосские ритуалы, связано с тем,что даосизм нередко путают с местными культами, молениями духам предков, то есть совсем тем, что действительно является ядромдуховной жизни как древних, так и современных китайцев. Сегодня в даосские монастыриежедневно приходят десятки китайцев, ноотнюдь не для того, чтобы «исповедовать даосскую религию», а затем, чтобы поклониться духам предков либо очиститься от вредоносных духов. Даосские, равно как и буддийские монахи, выполняя роль древних медиумов и магов, обслуживают население, совершая свадебные церемонии, обряды, связанные с отпеванием умерших или рождением детей.

Даосизм начинает складываться в период самых ранних архаических культов и завершает свое формирование в ХП-Х1П вв.,когда становится «вполне» государственнымкультом, вписывается в имперскую идеологию и когда появляются четко структурированные школы, каждая со своим названием
(чисто мистические школы обычно именовались по имени их лидеров, а недоктрин), например «Цюаньчжэньдао» («Путь целостной истины»), сохранившаяся до сих пор, или «Чжэньидао» («Путь истинного единого») и другие.

В основе ранних даосских представлений, как считается, лежали преждевсего учение о сян ях-бессмертных, концепция продления жизни и достижениябессмертия, а также представления о магах-фанши, способных совершать невероятные вещи и творить чудеса. По одной из версий, религиозный даосизм зарождается в Шаньдуне, Цзянсу и других приморских провинциях. По другим предположениям, первые даосы селятся в центральной китайской провинции Сычуань, издавна известной своей любовью к мистическому.
71

В краткий период Троецарствия и Западной Цзинь в III в. императорскийдвор относился к даосам с большим подозрением, а поэтому даосизм развивался очень медленно. Но уже спустя столетие, в IV в., при Восточной Цзинь, онначинает вызывать интерес у многих представителей высших слоев власти,аристократов и уездной администрации. Причина была проста и заключаласьотнюдь не в мистических глубинах учения - даосизм предложил эффективные методы оздоровления и продления жизни, а это, безусловно, волноваловсякого. Собственно то, что принято называть «религиозным даосизмом» с егомногочисленными культами и монастырским проживанием, как следует из того,что мы излагали выше, в какой-то мере являлось именно рационализацией иформализацией мистических знаний, тогда как сами эти знания существовалиотнюдь не только в даосской среде, а в разных слоях китайского общества.

И все же даосизм был не столько обособленным духовным учением, сколько своеобразным хранилищем древнейших мистических представлений и магических методов, которые время от времени «забрасывались» в светскую культуру. Приведем лишь один пример того, как это могло происходить.

В IV в. после недолгого объединения под властью династии Цзинь Китайвновь подвергается набегам северных кочевников, которые в конце концовзанимают северные территории Китая. Китайская интеллектуальная элита,вэнъжэнь - «люди культуры», спасаясь от варваров, постепенно перемещаются к югу от Янцзы. Янцзы вновь становится естественной демаркационнойлинией между севером и югом, между варварством и культурой. Интеллектуальная традиция вэнъжэнь накладывается на местные даосские культы, и даосизм стремительно становится частью культурной жизни элиты. Даосскиемагические культы теперь питают светскую культуру, вновь «вбрасывая» мистериальные ощущения в общество. Так возникает и быстро развивается интерес к дыхательно-медитативным системам типа даоинь и нэйгун, даосские магические методы врачевания превращаются в повседневные методы леченияпридворных чиновников и интеллектуальной элиты. Пробуждается и интереск каллиграфии, но к каллиграфии особого свойства. В даосской среде «занятиякаллиграфией» нередко заключались в написании неких малопонятных знаков, выписываемых в момент транса и экстатического общения с духами. Именномистический даосизм стал основным источником всех современных концепций каллиграфии. Так или иначе, они сводятся к методам установления «письменного» общения с духами, при этом каллиграфически написанные манускрипты являлись особой формой обращения к духам.
73

Дао проявляется через обыденную жизнь и воплощается в поступках вполнеобученных людей, хотя мало кто из них полностью «идет по Пути». Болеетого, сама практика даосизма построена на сложной системе символики взаимосоответствий и единения мира общего, космического и внутреннего, человеческого. Все, например, пронизано единой энергией ци. Ребенок рождается отсмешения изначального ци (юань ци) отца и матери, человек живет, лишь продолжая напитывать организм неким внешним ци (вай ци), переводя его во внутреннее состояние с помощью системы дыхательных упражнений и правильногопитания. Все по-настоящему «великое» связано с запредельным, с Дао, котороепри этом ежемгновенно проявляется в вещах, явлениях, поступках и в этомсмысле является вполне «посюсторонним». Космическое здесь постоянно проецируется на человеческое и проступает в особом витальном «энергетизме», энергетической потенции как самого Дао, так и людей, которые смогли в полноймере постичь его. Сам путь-Дао воспринимается как начало энергетическое,одухотворяющее, например, в «Чжуан-цзы» сказано: «Он (то есть путь-Дао. -А.М.) одухотворил божества и царей, породил Небо и Землю».

Таким образом, становится понятным столь сильное увлечение раннихмистиков, и прежде всего даосов, различными гимнастическими, дыхательными и медитативными упражнениями, обычно объединяемыми под общим названием даоинь - «вводить [ци в организм] и проводить его [по каналам тела]».Причем под этим термином подразумевались не только упражнения, но и правильные методы питания, наполняющие тело человека ци, - например, использования древесных грибов и галлюциногенов.

В качестве галлюциногенов чаще всего использовались различные древесные грибы, именуемые чжи (трутовики), - например, концентрированные отвары из древесного гриба линчжи, который сегодня употребляется как лекарственное средство. Современные линчжи не обладают ярко выраженным галлюциногенным воздействием, поэтому можно предположить, что в древностив даосской практике под этим названием фигурировал какой-то другой типдревесных грибов. Приняв линчжи, можно было узреть духов или самому обратиться в духа, о чем свидетельствует и перевод названия линчжи - «грибыдухов».

Ранняя даосская практика, тесно связанная с архаической магическойпрактикой, вообще во многом базировалась на визуализации духов с помощьюприема галлюциногенных грибов, и в связи с этим, например, даосские храмыименовались чжичжичань - «обитель грибов». Магическая энергия бессмертных-сяней во многом была связана с тем, что они обитали среди неких «грибных полей» (чжи тянъ), нередко понимаемых как истинная «нива благодати»,на которой выращиваются соответствующие компоненты для снадобья долголетия, по сути - галлюциногены.
74

Даосизм долго бы оставался основным выразителем магических учений Китая, если бы не буддизм. Именно буддизм заставил даосизм превратитьсяиз аморфного течения «магов» и «бессмертных», то есть медиумов и гадателей,во вполне оформленное учение с мощным религиозным комплексом, системойритуалов и поклонений, четко установленным, хотя и несколько аморфным пантеоном богов и духоврэуддизм пришед в Китай в I-III вв. как уже готовое и относительно стройное учение - здесь ему противостоял причудливый конгломерат верований и мистических переживаний, именуемый даосизмом. И именно буддизм прервал взлет даосской мистериологии, заставив ее, с одной стороны, «приземлиться» к рационализму, выразившемуся прежде всего в создании многочисленных текстов, объясняющих мистические доктрины, а с другой стороны, «подняться» до одной из основных идеологических систем императорского Китая. Таким образом, как сравнительно целостный комплекс верований, ритуалов и школ со своими патриархами даосизм сложился довольно поздно, во всяком случае позднее, чем пишут китайские историографы. Еще в III в. до н.э. даосизм при Цинь Шихуане получает официальную институционализацию, то есть признается императорским двором в качестве одного из придворных учений, а в П-Ш вв. уже выступает как весьма влиятельное течение при дворе, причем эта его «внешняя», или «видимая» часть оказалась целиком подчинена интересам двора и высшей аристократии, например, удовлетворяла интерес к продлению жизни, предсказывала по звездам и сакральным знакам. Мистическое же знание даосизма было сведено лишь к частным техникам, которые затем стали ассоциироваться с даосизмом вообще.

Буддизм сам многое воспринял от даосизма, и прежде всего терминологию и многие формы практики, но одновременно заставляет даосизм осознать себя как нечто целостное и стройное. Более того, не только буддизм китаизировался, вступив в пределы Поднебесной империи, но и даосизм «буддизировался», причем эта «буддизация» продолжалась в течение многих веков. Даосы же переняли у буддистов прежде всего многие методы медитативной практики, чтение установленных молитв и распорядок дня, их привлекала буддийская
75

Рисованая символика - и в даосизме появилась своя «мандала»: знаменитые черно-белые «рыбки» инь и ян. В ХП-ХШ вв. в даосизме, до этого практически не признававшем монахов, появляется институт монашества, требуется соблюдение обетов и вводятся монастырские правила - и все это тоже приходит из весьма разработанной монастырской доктрины буддизма.

Именно эта абсолютная гибкость позволила даосизму приобретать самые различные формы и вбирать в себя многие методы духовной практики. Например, даосизм активно взаимодействовал с легизмом («учение законников»), не случайно в древних текстах термин «дао» (Путь) нередко заменяется термином фа - «законом» или «методом» именно в том его значении, которое подразумевается под ним в легизме, и в частности в «Четырех книгах Хуан-ди» («Хуан-ди сы цзин»), обнаруженных во время раскопок в Маваньдуе близ Чанша в 70-е гг. прошлого столетия.

Шаг за шагом даосизм отодвигает на задний план изначальное центральное учение магов и все больше вписывается в культурно-имперскую среду китайской жизни. Он даже «обнаруживает» генетические связи с буддизмом. Так появляется легенда, обычно называемая «Лао-цзы просвещает варваров»: великий Лао-цзы, как гласит классическая версия легенды, «уйдя на Запад» через заставу Ханьгу в VI в. до н.э., на самом деле удалился в Индию, где просвещал варваров и одновременно обучал Гаутаму из рода Шакьямуни (но другой версии, он сам перевоплотился в Шакьямуни). Таким образом, Гаутама являлся не кем иным, как учеником Лао-цзы, а поэтому буддизм последователи даосизма воспринимали как отраженный свет своего собственного учения.

Несмотря на «тайность» многих методов, которую формально проповедовали даосы, в их среде было создано колоссальное количество литературы. Вообще, на первый взгляд, представляется крайне странным даже само сосуществование этих фактов: постоянная проповедь «тайности» и «сокрытости»,«непередаваемости вовне» (бу вайчуань) - и обширные труды, даже десятую долю которых не возьмется прочитать ни один даос или буддист. Волей-неволей напрашивается предположение, что все это либо «саморазоблачение», раскрытие «тайности», либо, наоборот, могучий механизм сокрытия самого главного, эмпирически выработанный мистической культурой Китая на протяжении столетий. На это же намекает и реальная система обучения в современных даосских и буддийских школах, которая построена исключительно на устномобщении. Таким образом, большое количество трудов призвано не столькоповедать о даосской или буддийской духовно-мистической практике, сколькосокрыть ее.
76

Даосские каноны были собраны в единый и весьма обширный компендиум «Дао цзан» - «Сокровищница Дао» или «Хранитель Дао» - лишь в 1607 г., впоздний период династии Мин, когда прилагалось немало усилийдля упорядочения письменного духовного наследия. И при этом обнаружилось еще одноудивительное свойство даосизма - у него не было не только постоянной формы вероучения, которое, по существу, отсутствовало, но даже и стабильныхканонических версий текстов. Например, в тот период по Китаю ходило около40 версий «Дао дэ цзина», и четыре из них были включены в «Дао цзан». Китай тем самым практически отказывался от размышлений об истинности текста, д опуская в равной степени и ее присутствие в разных списках, и ее полноеотсутствие хотя бы в одной из версий. Таким же образом был построен икитайский вариант собрания буддийских текстов «Трипитаки», он, например,включал несколько вариантов классического чань-буддийского текста «Сутрапомоста Шестого патриарха», которые различались временем написания и комментариями.
77

Очевидно, что важен был не текст, и даже не его содержание, а то, что кнему прикасались «истинные люди», а к его комментированию оказывалисьпричастны великие мудрецы. Не случайно версии нередко именовались по ихкомментаторам, например: «Дао дэ цзин» версии Хэшан Гуна, «Дао дэ цзин» скомментариями Ван Би. Именно мудрецы освящали своим именем канон идоказывали его истинность своей сопричастностью им.

В западной традиции такая ситуация едва ли возможна. Не могут существовать разные версии Библии (хотя с исторической точки зрения такое вполнедопустимо) - любая иная версия или даже перевод могут быть объявлены еретическими. Западная, и в частности иудео-христианская традиция базируется на абсолютном единоначалии веры и единообразии канона этой веры,единстве его понимания и следования. Китайская же традиция пыталась свести канон на уровень индивидуального понимания или прямого наставничествавне института церкви.

Однако постепенно даосизм утрачивает свой творческий импульс, мистерия оказывается открытой для всех. И перестает быть притягательной тайной«небытия». И в ответ на это по всему Китаю в Х1У-ХУ вв., как грибы, появляются народные секты, в духовном плане опирающиеся на даосские постулаты.Это уже отчаянная попытка вернуть ощущение сакрального пространства ипогруженности в небытийственные потоки, которое когда-то существовало вдобуддийском и догосударственном даосизме. Увы, даосские секты нередкослужили прекрасной почвой для народных восстаний, сливаясь с такими жесектами народного буддизма, но не были способны возродить прежнюю мистерию. Рационализм китайской культуры съел тайну «проникновения в Дао».

Средневековый даосизм теперь стремится к всеобъемлющему, но уже рациональному религиозному опыту - и в этом также сказывается влияние буддизма. Возникает множество школ, например Чжэнь дадао цзяо («Учение истинного великого пути»), Тайъи цзяо («Учение Великого единого»), Цюань-чжэнь цзяо («Учение полноты истины»). Еще раньше даосизм становится «лечебным» - даосы высоко ценятся, особенно при императорском дворе, какотменные лекари. Таковым, например, был знаменитый даосский лекарь СуньСымяо, одним из первых разработавший систему оздоровительных дыхательных упражнений на основе даосских методик. Это был уже не даосизм с его полнотой переживания, но чисто прикладная и в этом смысле весьма рациональная техника, дающая конкретный лечебный результат.
78

Даосизм проповедует изначальную природность, естественность и простоту бытия. Причем простота должна проявляться не столько в самой формежизни, сколько в особом взгляде на мир. Поскольку путь-Дао царит над миром объективно и независимо от человеческого желания, то единственный путь«правильной» жизни - это находиться, как говорили сами китайцы, в «соответствии с Дао», или «следовать Дао».

Даосизм - одна их самых поразительных школ, которая не имеет постоянной формы, четко структурированного учения, жестких форм поклонения и практики. Даже само понятие даосизм (даоц зяо - дос л. «учение о Дао» илилучение Дао»), следуя лучшим концепциям даосизма о «пустоте», является словом-пустышкой, которое наполняется каждый раз новым содержанием в зависимости от эпохи, школы и даже местности.Все попытки государства привестидаосизм к общему знаменателю, создать иерархический институт даосских наставников, получающих некие лицензии от государства, потерпели провал. Тот п ричудливый конгломерат мыслей, идей и форм поклонений, которые объединялись под названием даосизм, просто не приемлет структуры как таковой.
79

Строго говоря, даосские символы собственно к даосизму имеют лишь косвенное отношение, даосизм оперирует знаками, символами, видениями и понятиями, характерными в подавляющем большинстве для любой древней мистериальной культуры.

В центре даосского мировидения стоит невидимое, неосязаемое и абсолютно пустотное Дао. Даосские авторы сами подчеркивали, что «дао» - неболее чем слово для обозначения того, что бесконечно превосходит наше понимание. (В «Дао дэ цзине»: «Дао - лишь слово выходящее изо рта»; «Не знаю, как обозначить его, на словах же поименую Дао».) Точно так же в библейскойтрадиции считается, что «Бога никто никогда не видел» (1 Ин. 4:12), - прямоевидение такого рода невозможно и недоступно человеку, ибо физическое «зрение» присуще лишь миру дольнему, но невероятно в мире горнем.

Формально с точки зрения поклонений и ритуалов во главе даосского пантеона стоит либо «Небесный предок» (Тяньцзун), либо «Правитель Дао»(Даоцзюнь), нередко ассоциируемый с Лао-цзюнем («Правителем Лао») -обожествленным Лао-цзы. Именно его изображение занимает центральную частьалтарей в храмах, помещается в домашних кумирнях, ему регулярно возжигаются благовония.

И все же даосизм - это воплощенная методика общения с духами, установления самых тесных контактов с миром невидимым и одновременно создания защиты от этого неизвестного мира. Духи привносят интимизацию в общение с Небом, они - проводники и представители невидимого Дао. Конечной точкой устремлений является абсолютная пустота - «гулкая пустота пещеры», которая есть одновременно и конечное, и начальное состояние мира. Ив этом смысле даосизм развоплощал культуру до ее структуры и утрачивалкультуру вовсе.
80

В связи с абсолютной «неданностью» Дао в Китае особенно велика былароль учителя, который являлся воплощением самого Дао, его вещным выражением. Будучи, с одной стороны, физическим, конкретным человеком - человеком смертным, ошибающимся и полным желаний, - он одновременноматериализовал собой само Дао, стоящее вне определений и проявлений. Важно осознать, что наставник не объяснял некое «учение о Дао» и не рассказывал «даосскую теорию», но являлся абсолютной манифестацией этого Дао,поэтому и мог «обучать вне слов». Не случайно в современных даосских школах важнейшим считается не выслушивание объяснений известного даоши -даосского наставника, но простое пребывание рядом с ним какое-то время дляобретения его внутреннего образа. Порой это приводит к известным парадоксам. В даосский монастырь в провинции Хэнань к одному из известных наставников издалека приезжают уже немолодые даосы для того, чтобы несколько дней... поработать с ним мотыгой в небольшом монастырском огороде. После этого, довольные и преисполненные радости от общения с мастером, ониуезжают. Обучение же начинается не с демонстрации каких-то медиативныхтехник или упражнений «внутреннего искусства» и «пестования внутреннейпилюли», а с многочисленных чисто житейских «искусств», например искусства приема пищи (чифань гунфу) или рационального ношения одежды (ифугунфу). В конечном счете все сводится к перестройке внутреннего энергетического образа человека, поэтому постичь такое искусство за короткий срокневозможно, и все занятия «правильным питанием» и «рациональным одеванием» призваны только к одному - продлить срок пребывания адепта рядомсо своим наставником, чтобы последователь смог целостно воспринять егоэнергетический образ.
81

При этом многие известные даосы современного Китая, равно как и просветленные буддисты, могут иметь весьма смутные представления о теориисвоего учения, столь подробно описанной в трактатах и многократно повторенной в западных монографиях, посвященных даосизму. Например, даосы вразных китайских монастырях в беседах со мной называли разное количестводуш, которое есть у человека, ни один не мог точно описать «этажи Неба», накоторых располагаются бессмертные, и т. д., хотя все эти сведения изложеныдаже в популярных китайских брошюрах о даосизме. Известные даосские ибуддийские учителя в этом смысле оказываются плохими наставниками - никакой теории и даже формальным техникам они не могут обучить. Болеетого, сами они не нуждаются в этих сведениях, ибо прямая практика сведена кмистическому переживанию, которое можно лишь воспроизвести, находясьрядом с ними. И наоборот, формальное обучение, создание, как это происходит в современном Китае, различных официальных «школ», «академий», издание учебников по даосской теории и практике скорее всего свидетельствуют обабсолютной профанации мистического знания, которое невозможно получитьиначе, как общаясь лично с учителем в течение долгого времени.

Примечательно, что все это точно повторяет общую традицию правителя-мудреца Китая, воплотившегося в образе императора. Важно было не пообщаться с императором, а пребывать рядом с ним или даже в отдалении от него, например лично не видя правителя, но на территории дворца, где все пронизано его благодатью. И император, и даосский наставник в равной степени представляют собой носителей благодатного импульса дэ, благодаря которому онии обретают свой статус учителей и магических лидеров.

Черное и белое поля Инь-Янь часто можно встретить на разных предметах одежды интерьера и быта. Все знают, что этот символ пришел из Китая, как один из элементов религии Дао, что обозначает единство противоположностей. На этом знания многих заканчиваются, хотя о символе можно еще много рассказать.

Для лучшего понимания значения символа, стоит обратиться к древней «Книге перемен». Считалось, что человек который понял смысл этого знака, осознает главный закон борьбы и единства, противоположных начал. Этот закон и сегодня считается ключевым в диалектическом материализме.

В Китае Инь-Янь был символом одного целого, в котором противоположности взаимодействуют друг с другом и обладают мощной энергией Ци, что постоянно развивается в результате взаимодействия. Об этом также говорит даосизм. Знак Инь-Янь выглядит как круг, в котором заключены два компонента разных цветов.

Компоненты разделены волнистой линией, словно говоря, что один может стать другим, а точки (белая внутри черного и черная внутри белого) – символизируют восприятие мира. Проще говоря, Инь смотрит на мир глазами Янь, а Янь – глазами Инь.

Этот знак символизирует противоположности, которые находятся в постоянном взаимодействии. Нельзя точно определить враждуют они или «дружат», но можно однозначно подтвердить, что друг без друга они ничего не стоят.

История возникновения

Теория Инь-Янь возникла еще в 4 веке до н.э. Подобные идеи возникали и до этого, но только в 4 веке они окончательно оформились в краткое и емкое выражение «единство противоположностей». Изначально символ имитировал гору. На одну сторону склона падает свет, а другая остается в тени, но так не будет продолжаться вечно. Однажды солнце перейдет на другую сторону и тогда свет озарит затененный склон. И та сторона горы, что была освещена, окунется в пучину мрака.

Постепенно символ приобретает и другие значения, такие как свет и тьма, хаос и пустота, белое и черное, небо и земля и т.д. Все эти понятия противоположны за значением, но если бы исчезло хоть одно из них, то существование другого потеряло бы смысл. Если вдруг исчезнет свет, то тьма станет обычным и привычным делом, ее не будут рассматривать, как нечто отрицательное, а все потому, что о существование света никто не будет знать. И если человек не знает, что бывает по-другому, он принимает действительность как данность – неоспоримую и единственную.

Однако не стоит приписывать знаку моральных или этических характеристик. За тысячелетнюю историю своего существования Инь-Янь изображали исключительно космогонические противоположности. Противоположность нравственных норм символ никогда не затрагивал.

Стоит также отметить, что в условиях неоконфуцианства значение Инь-Янь рассматривается, как движение сил космических энергий, что приводят к изменениям. Это был основной элемент в создании философии Китая, также Инь-Янь применяли в разработке базиса для медицины, искусства и науки.

В Китае этот принцип изначально основывался на физическом понимании, переходя постепенно в область метафизического. Однако в японских философских системах все же сохранился физический метод понимания и применения этого символа. В религиозных концепциях 大本居 (оомото-кё) Инь и Янь представляются, как вода и огонь.

Природа феномена Инь-Янь менялась в процессе развития. Сначала, когда речь шла о сторонах горы, «инь» означал «теневой», а «янь» — солнечный. Позже «инь» начинают воспринимать, как нечто серое, холодное, таинственное, а по сему женское, в то время, как «янь» — позитивный, теплый, яркий, — является мужским началом. В одном из трактатов говорилось, что «инь» также обозначает покой, а «янь» — движение. Поэтому «янь» может породить любой феномен, ситуацию, причину, а «инь» взрастит ее.

Концепция Инь и Янь считается основой всего, а посему даже объясняет природу Дао, которая базируется на двух основных позициях:

• «Все находится в состоянии движения».
• «Противоположности притягиваются и дополняют друг друга».

Исходя из этого, можно сделать вывод, что даосизм учит человека находить гармонию и баланс между этими двумя противоположными позициями – Инь и Янь. Однако он не сможет найти конечную точку, ибо конца не существует, даже вышеупомянутый символ изображен в виде круга, что означает цикличность событий.

Инь и Янь сегодня

На современном рынке уже давно укрепилась мода на все восточное. В каждом магазине можно найти амулет, брелок или оберег, где изображен символ Инь-Янь. Практически никто не придает этому большого значения, однако такие изображения издавна считались оберегами, которые защищают от всего злого.

В этом символе сконцентрирована непрерывная сила, что постоянно меняется, путем трансформации из белого в черное, и наоборот. Поэтому имея его при себе можно уравновесить личные энергии путем подавления доминирующей энергии и усиления слабой. Это поможет человеку стать более гармоничным, спокойным и уверенным, соответственно возрастут его шансы на улучшение жизненной ситуации.

В фэн-шуй считают, что, если в доме направления не переходят плавно друг в друга, как это указано в знаке Инь-Янь, тогда в жизни человека начнут происходить стрессовые ситуации, которые повлекут за собой деструктивные изменения. Индивид не сможет достичь своих целей, в начинаниях ему не будет везти и начнутся проблемы со здоровьем. Для того чтобы дом был пригодным для жизни много внимания стоит уделить равновесию энергий Ци – Инь и Янь.

Даже для строительства дома рекомендуют выбирать гармоничное во всех отношениях место. Возможно, кто-то считает, что если построить дом там, где преобладает Янь, отвечающий за динамику развития событий, то у него будет счастливая и полноценная жизнь. Но это не более чем предрассудки, человек не добьётся ничего, лишь жизнь начнет протекать быстрее. Много кто не верит в существование определенной связи символа и событий, но в последнее время все больше людей обращаются по этому поводу к специалистам.

Сегодня невозможно встретить человека, который хотя бы раз не видел знаменитый китайский символ. Кто-то считает, что он символизирует день и ночь, кто-то уверен, что это эмблема добра и зла. Не столь важно, какое значение придают этому знаку, главное, что все согласны в том, что Инь и Янь объединяет противоположности в одном целом.

Суть инь янь

Философия Китая гласит, что символ дуализма олицетворяет собой мироздание, открывает тайны Вселенной. Светлая и темная половина заключена в идеально ровный круг правильной формы, который является символом бесконечности. Именно темной и светлой энергией все создается во Вселенной, все находится во взаимодействии друг с другом, без этого невозможно существовать.

Данный магический символ соединяет в гармонии два совершенно разных элемента каждого существа, светлую и темную стороны. Он считается темной и светлой сторонами горы. Знак этот довольно необычный, ведь он не просто делится на две противоположные стороны, но и на каждой половине имеется точка противоположного цвета. Это указывает, что в каждой темной стороне есть небольшая часть чего-то светлого и наоборот. Даже самое хорошее не исключает темных пятен.

Другие символы инь янь

Данный символ показывает не только темные и светлые стороны. он олицетворяет собой противоположности. Некоторые уверены, что символ показывает женщину и мужчину, которые при соединении вместе становятся частью единого целого. Янь считается горячим и сильным, которая способна все разрушить на своем пути. Инь, в свою очередь, показывает холодность и созидание.

Древние мудрецы были уверены, что энергия инь янь приходит к человеку с пищей. Именно поэтому питание должно быть гармоничным. Они убеждали, что равновесие энергии приходит именно с пищей, все основано на этом. Следует знать, что инь олицетворяет холодное и жидкое, сладкое и мягкое. Янь включает в себя все горькое, соленое, твердое и раздражающее.

Нужно обязательно всегда соблюдать равновесие, ведь если питаться не правильно, то вскоре у человека возникнут проблемы со здоровьем. Нужно обязательно употреблять пищу группы янь и инь.

Философы в Китае убеждают, что как только человек научиться соблюдать равновесие между энергиями и приведет их к гармонии, то он сможет постичь тайны Мироздания и поймет свое предназначение. Однако для достижения таких результатов придется постоянно работать над собой, вполне возможно, что в течение многих лет.

Инь и янь являются противоположностями, которые все время находятся в конфликте друг с другом. Это может олицетворять борьбу зла и добра. Ежедневно одна из сторон перевешивает вторую, так продолжается бесконечно. Только в этом случае человек может достичь гармонии с самим собой.

Концепция энергий

Энергии инь и янь позволяют существовать главенствующим стихиям во Вселенной. Это металл, земля, дерево огонь и вода. Эти стихии являются определяющими в природных стихиях, которые олицетворяют начало жизни и смерти. Противоположности жизнь и смерти не в состоянии существовать друг с другом.

Доктора даже убеждают, что человек станет по-настоящему здоровым, когда найдет гармонию и будет в ней существовать. Символы оказывают друг другу поддержку и считаются взаимно заменяющими. Несмотря на то, что стороны занимают главенствующие позиции, они никогда не исчезают полностью.

Даосы говорили, что в жизни все постоянно меняется и не стоит на одном месте. Элементы инь и янь дополняют друг друга, ведь светлое не может существовать без темного и наоборот.

Значение инь янь

Инь является символом женского начала, а янь олицетворяет мужское начало. Если воспринимать символ как единое целое, то получается Дао. Данная энергия способствует творческому развитию и процессам. Дао считается мистической силой, некоторые учения воспринимают ее как мать всего космоса, которая способна держать под контролем всю Вселенную.

В каждом человеке присутствуют две энергии. Независимо от пола у каждой женщины есть элементы мужского начала, а у каждого мужчины что-то женское. Следует отметить, что олицетворением инь является женщина, поэтому она должна хранить домашний очаг, заниматься воспитанием потомства, человеком, способным подарить жизнь. Янь является мужчиной, добытчиком. Когда две энергии взаимодействуют друг с другом, они пребывают в гармонии, создают полноценную жизнь вместе.

Следует помнить, что в каждой личности существуют две энергии. Чтобы находиться с собой в гармонии, нужно постоянно держать эти энергии в балансе.

В женщине мужские качества не должны быть преобладающими и наоборот. Это нужно для нормального существования и здоровья человека. Когда происходит по-другому, человек начинает заболевать, ведь все это влияет на внутренние органы.

Получается, что инь янь символизирует равновесие, взаимопроникновение. Во Вселенной он символизирует противоположности, однако это совершенно не означает враждебность. Китайцы утверждают, что все во Вселенной состоит из положительного и отрицательного, а при смешении образуется энергия ци.
В учении Фен-шуй инь символизирует дракона, а янь — тигра. Они убеждены, тчо все, что есть во Вселенной, имеет свою противоположность.

Тизерная сеть

В чистом виде во Вселенной нет по-отдельности энергий инь и янь. Если существует инь, то в ней обязательно существует и янь. Если янь преобладает и находится на пике, то в нем обязательно присутствует немного инь.

При недостатке одной из энергий человек начинает болеть, у него ничего в жизни не складывается, поэтому нужно обязательно привести энергии в гармонию. Следует обязательно обеспечить баланс между энергиями, в особенности в тех местах, где человек бывает чаще всего. Это может быть спальня, гостиная, все жилище целиком. Когда энергии объединяются, образуется дао, человек связывается со Вселенной и начинает с ней взаимодействовать.

Значение амулета Инь-Янь

Инь-Янь в качестве амулета позволяет человеку подпитываться энергиями, способен обеспечить надежную защиту от негативного воздействия, охраняет от всго плохого. Данный талисман имеет огромную силу, его часто использовали в глубокой древности, верили в его магические способности.

Однако стоит обязательно настроить талисман под его владельца. Человек должен четко понимать, что существуют две основные энергии, которые являются противоположными, и стараться держать их в равновесии Если у него это получается, он добивается большого успеха в жизни. Пока энергии составляют единое целое, они находятся в неразрывной связи.

Достижение гармонии

Инь и янь показывают, что во Вселенной не существует ничего идеального, поэтому стоит добиться гармоничного существования энергий друг с другом. Гармония может выражаться в отношениях, поведении, общении, только тогда человек сможет постичь тайны Мироздания и понять, для чего он появился на этой земле и каково его предназначение.

Возможно вам также понравится:

Даосская практика достижения бессмертия Даосские практики омоложения лица и кожи Даосские упражнения для восстановления энергии

Что такое даосизм?

Что такое даосизм? Вопрос этот с давних пор привлекает внимание исследователей Китая, однако дать на него краткий и ясный ответ оказалось совсем не просто. Ибо “даосизм” - понятие на редкость многомерное и многозначное.

Начать с того, что само слово “дао”, от которого происходят слова “даосизм”, “даосы”, “даосский”, и т.д., вовсе не является исключительным достоянием даосизма. Оно принадлежит всей китайской мысли, и каждый философ или ученый древнего Китая видел в нем обозначение истины или, точнее, глубочайшей правды и праведного пути жизни. Все китайские мудрецы - приверженцы Дао. А получилось так потому, что в Китае ценили не отвлеченную, логически выводимую истину, а именно жизненную мудрость, которая, как плод, с течением времени, предстает итогом долгого - не бесконечно ли долгого? - жизненного пути и требует внутренней, часто даже неизъяснимой убежденности в своей правоте. В конце концов у каждого - своя правда, ибо у каждого - свой жизненный путь. Каждый может сам себе быть даосом - “человеком Дао”. А почему бы и нет.

Пытаться очертить внешние, формальные рамки даосизма - дело почти безнадежное. Эти рамки, как легко убедиться, чрезвычайно неопределенны и изменчивы. Но тот, кто способен посвятить свою жизнь постижению внутренней правды в себе, кто увидит в этой правде непреходящий, вечноживой завет и поймет, сколь далека она от “тьмы низких истин” света, рано или поздно откроет в даосизме глубокое, жизненное и очень последовательное учение.

Лучший способ понять, что такое даосизм, - научиться ценить в жизни не умное, даже не доброе, а просто долговечное, неумирающее, что бы то ни было. Долговечна же не абстрактная истина, а искренность чувства, бесконечно долго предвосхищаемого, ожидаемого и потому бесконечно долго памятуемого. Мудрость Дао обращена к сердцу каждого человека, и без радостного и бескорыстного душевного отклика, которым держится жизнь каждого существа, немного стоит.

Даос живет тем, что живо вовеки; он живет самым надежным - капиталом духа. А это значит, что даосизм есть прежде всего оправдание традиции. Правда Дао - это то, что дается нам прежде, чем мы познаем сами себя, и она есть то, что перейдет от нас к будущим поколениям после того, как мы уйдем. Что же это? Творцы даосской традиции дают по видимости туманный, а по сути очень точный ответ: все то, что существует “само по себе” (цзы жань), что не порождено людским умствованием и озабоченностью, что не несет на себе печати натуги, напряжения, насилия.

Мудрость приверженца Дао - это не знание и не искусство, а некое умение - совершенно неумелое - не затемнять суетным деланием великий покой бытия; она прозрачна и светла, возвышенна и всеобъятна, как само небо.

Даосизм, таким образом, воплощает саму сердцевину восточной мысли, всегда требовавшей от человека обрести полноту своего бытия через самоустранение, явить глубину нежелания, которая таит в себе самое чистое, самое одухотворенное желание. Даосизм поэтому не является философией, ибо он не интересуется определениями понятий, логическими доказательствами и другими процедурами чистого умозрения. Не является он и религией трансцендентного Бога, требующего от своих поклонников веры и послушания. Его нельзя, наконец, свести и к искусству, мастерству, практике в собственном смысле слова, ибо мудрость Дао не утверждает необходимости что-то делать. Скорее, даосизм - это путь цельного существования, в котором умозрение и действие, дух и материя, сознание и жизнь оказываются собранным в свободном, беспредельном, “хаотическом” единстве. Такое единство насквозь парадоксально, и потому даосские учителя умолкают, когда от них требуется объяснить их мудрость. Как сказано в книге “Дао-дэ цзин” - главном каноне даосизма: “Знающий не говорит, а говорящий не знает”.

И в другом месте: “Когда низкий человек слышит о Дао, он смеется. Если бы он не смеялся, это не было бы Дао”.

Мудрость Дао - это безумство мира сего. Безумство даже для того, кто произносит слова о Дао, ясно сознавая невозможность говорения о сем предмете. Нужно ли удивляться тому, что в традиционном образе даоса так силен элемент иронии, юмора, до странности ненарочитого шутовства? Шутовства, конечно, премудрого, ведь настоящий шут смеется над самим собой. Во всяком случая, ничего примитивного и грубого, никакой дикарской плененности инстинктом в даосском прославлении “естественности” нет. Напротив, нужна необыкновенная ясность сознания и недюжинная сила воли для того, чтобы воистину принять инстинкт, осветить его темные глубины светочем духа, ввести бессознательную данность жизни в одухотворенный, по музыкальному изящный и законченный ритм бытия. Среди всех великих учений мира даосизм стремится к достижению этой цели, пожалуй, с максимальной серьезностью и настойчивостью.

Даосские мудрецы ничего не доказывают и не проповедывают. Они даже не учат какому-нибудь “образу жизни”. Их цель - дать верную жизненную ориентацию, указать путь к средоточию жизненного опыта - вечноотсутствующему и вездесущему.

Не будучи в строгом смысле слова, как уже говорилось, ни философией, ни религией, даосизм странным образом сочетает в себе черты и того и другого. По учению даосов, воистину существует лишь великое Дао - предвечное, бесконечное, немыслимое, не имеющее “образа, вкуса или запаха”; никем не сотворенное, оно “само себе ствол, само себе корень”; оно беспристрастно охватывает и вмещает в себя все сущее, подобно всеобъятному и бездонному небу. Даосы называют его “Высшим учителем”, “Небесным предком”, “Матерью мира”, или даже “Творцом вещей”, но они не ждут от этого Первопринципа заинтересованности в их личной судьбе или судьбе целой вселенной. Ибо в мире все происходит “само собой”: каждое мгновение времени и каждая частица бытия совершенно самодостаточны.

Последнее утверждение означает, что и само Дао не является, в сущности, принципом мироздания. Дао, утверждается в даосской литературе, “не может владеть даже собой”, оно “обладает, не владея”. Дао ежемгновенно и непрестанно изменяется, изменяет себе, “теряет себя” в мире конечного и преходящего. Но, поистине, нет ничего постояннее непостоянства. В своем самопревращении Дао пребудет вечно.

Отсюда то важное место, которое занимает в даосизме учение о космогенезе, творении всего сущего. Даосы учат, что мир возник из первозданного Хаоса, который они именуют также Единым дыханием (и ци), Изначальным дыханием (юань ци) или Великой пустотой (сюй тай), еще точнее - пустотой материнской утробы, внутри себя вскармливающей все сущее. Творение же мира есть результат самопроизвольного деления первичной целостности Хаоса. Сначала Хаос, или Единое дыхание, разделилось на два полярных начала: мужское, светлое, активное начало Ян и женское, темное, пассивное начало Инь; из “двух начал” выделилось “четыре образа”, соответствующие четырем сторонам света; “четыре образа” породили “восемь пределов” мироздания и т.д. Эта схема записана в древнейшем китайском каноне “И цзин” (“Книга перемен”), содержащим общий для всей китайской традиции свод графических символов мирового процесса Дао. В основе символики “И цзина” лежат восемь так называемых триграмм, представляющих собой комбинации из тех черт двух видов: сплошной (символ Ян) и прерывистой (символ Инь). Существовала и другая числовая схема космогенеза: одно рождает два (Инь и Ян), два рождают три (Небо, Земля, Человек), а три рождает всю тьму вещей.

Как бы там ни было, мир, по представлениям даосов, есть “превращенное Дао”, плод метаморфозы Дао. В даосской традиции в этой связи говорилось и о превращении первочеловека, каковым считался полулегендарный основоположник даосизма и верховное божество даосской религии Лао-цзы, именовавшийся также Высочайшим Старым правителем. Мир для даосов - это “превращенное тело” (хуа шэнь) Лао-цзы. А это значит, что между сердцем человека и телом предвечного Дао существует глубочайшая внутренняя связь. Человек и мир в даосизме нерасторжимы и взаимозаменяемы, как микрокосм и макрокосм.

Тема превращения, творческих метаморфоз бытия - центральная тема даосской мысли. Для даосов ни формы, ни бесформенное не являются реальными. Или, как говорится в даосских книгах, “пустота не может одолеть десять тысяч вещей”. Подлинная реальность для даосов - это самое превращение. Даосы мыслят в категориях не сущностей или идей, а отношений, функций, влияний. Для них в мире “ничего нет”, но сами связи между вещами, сама Встреча (пусть даже несуществующего!), несомненно, реальны. Истины, может быть, вовсе нет. Но метафора истины, бесчисленные отблески реальности точно существуют. Конечно, не нужно быть ни китайцем, ни даосом для того, чтобы понять простую правду: все течет... Не говорил ли Гете, что в этом непрерывно меняющимся мире все есть только метафора? Но даосы сделали это бесхитростное наблюдение ступенью к верховной мудрости мира.

Итак, даосская картина мира - это бесконечно сложный, подлинно хаотический узор явлений, где нет одного привилегированного образа, одной “единственно верной” идеи. “Вся тьма вещей - словно раскинутая сеть, и нигде не найти начала”,- говорит древний даосский мудрец Чжуан-цзы. Существует даосская “наука Хаоса” (она записана в “Книге перемен”), описывающая порядок взаимодействия сил в мировом узоре. Но существует и даосское “искусство Хаоса” (выражение из книги Чжуан-цзы), и в этом нет ничего странного, ведь Хаос и человеческая деятельность обладают одинаковой природой: и то, и другое есть реальность всецело конкретная и текучая. Несотворенный первозданный хаос эстетически свободной жизни - жизни, ставшей искусством. И мы наблюдаем воочию действие Великого Дао в образах китайской классической живописи или произведениях китайской пластики, где формы выходят за собственные пределы, тают в паутине и дымке Бесформенного, где вещи само по себе нереальны, реально же пронизывающее их Единое дыхание мира.

Впрочем, видимые перемены - тоже лишь отблеск истинного превращения. Метаморфозы Дао “неуловимо- утонченны в своей малости”; они исчезают даже прежде, чем явится их зримый образ! Из этой чувствительности к сокровенным метаморфозам бытия произросла любовь китайских художников к всевозможным обманным видам, миниатюрным садам, являющим точную копию реального мира, ко всякому художеству, стирающему грань между иллюзией и действительностью. Отсюда и необыкновенно высокий статус искусства в китайской традиции, ведь искусство, предлагающее ложь ради великой правды, предстает самым точным свидетельством Дао.

Разумеется, даосизм имеет свою историю; его облик и место в китайской истории не оставалось неизменными на протяжении столетий. Этап формирования даосской традиции приходится на V-III вв. до н.э. - время расцвета философской мысли древнего Китая. В этот период появились два классических даосских сочинения - “Дао-дэ цзин” и “Чжуан-цзы”, в которых изложены основы даосского учения о Дао.

“Дао-дэ цзин” и “Чжуан-цзы” можно читать как философские произведения, но даосизм, попыткой объяснения мира. Заветы отцов даосизма будут внятны лишь тому, кто принял мудрость Дао как дело своей жизни, кто ищет в даосских текстах подтверждений своему опыту и указаний для дальнейшего совершенствования. С глубокой древности в Китае существовали приемы и методы тренировки тела и духа ради достижения, как говорили даосы, “полноты жизни”, высшей просветленности сознания и в конечном счете - бессмертия в вечнопреемственности Великого Пути. Эта практика личного совершенствования, подкрепленная откровениями родоначальников даосизма, со временем стала подлинной сердцевиной даосской традиции. Таких искателей вечной жизни в Китае с древности называли словом сянь (в русской литературе они именуются по-разному: небожители, бессмертные, блаженные).

Подвижничество даосских сяней включало в себя множество различных практик: гимнастические и дыхательные упражнения, диету, прием снадобий, медитацию, воинскую тренировку и даже использование секса для укрепления жизненных сил. С течением времени эти формы “претворения Дао” становились все более сложными и утонченными, обрастали все новыми деталями, но и все сильнее влияли друг на друга. Так в конце концов сложился широкий синтез духовно-телесной практики позднего даосизма. Ядром же даосской традиции неизменно оставались довольно замкнутые, немногочисленные школы, обеспечивающие “передачу Дао” от учителя к ученику. (То была, в сущности, единственно возможная форма бытования мудрости Дао в китайском обществе). Хотя преемственность Дао была по сути своей безыскусным актом самосознания творческой воли или, по-другому, “духовного пробуждения”, это событие приуготовлялось и становилось возможным благодаря обширнейшему набору самых разных практик. Например, в даосской школе Дикого гуся использовалось более 70 комплексов упражнений - дыхательных, медитативных, физических и проч. И каждый ученик, мечтавший о том, чтобы стать законным учителем школы, должен досконально усвоить все.

Быть даосом, приверженце Дао - значит претворять Путь: неустанно и сознательно идти вперед. И, следовательно, непрестанно совершенствовать себя. Даосизм по сути своей - не учение, а практика, путь внутренней работы. И речь даосов - это всегда свидетельствование о духовном опыте и практическое наставление, обращенное к тем, кто ищет не отвлеченную истину, а внутреннюю и, может быть, вовсе неизъяснимую “правду жизни”. Говорить о даосизме, духовной практике, не принимая во внимание запросов и плодов, бессмысленно и даже, пожалуй, невозможно.

Речи о Дао ничего не обозначают и не описывают; они намекают и побеждают к действию. Мудрость Дао - это только правильная ориентация в жизни, до конца осознанное движение. Движение откуда или куда? Не так уж и важно. Важно, что все подлинное в жизни реализует себя в превращении, в пределе своего бытия: все наличное “находит себя” в отсутствующем; свет загорается во мраке; жизнь обретает свою полноту в смерти и благодаря смерти. “То, чем порождается жизнь, есть смерть”,- говорит древний философ Лао-цзы. “Смерть - в зародыше, смерть - в яйце”,- читаем в другой древней даосской книге - “Гуань инь-цзы”.

Если даосизм в основе своей есть поиск вечносущего в мире, усилие стяжания “вечной жизни” (чан шэн), то приходит эта вечная жизнь через смерть, через опознание границы своего существования. Даос умирает, чтобы жить вовеки, подобно тому, как безмолствует он, чтобы все высказать.

Мудрость Дао заставляет с необычайной остротой ощутить предел всякой выразительности. Потому-то даосизм никогда не был склонен к излишней усложненности рассуждений и доказательств. История даосской традиции - это путь все более тщательного и всестороннего продумывания практических следствий из прозрений даосских отцов-основоположников. Заветы Лао-цзы и Чжуан-цзы, какими бы туманными и неопределенными ни казались, имели для даосов средневековой эпохи вполне конкретный смысл: в этих заветах они угадывали мистическую топографию странствий души, устремленной к предельной реальности Дао.

Но великий путь - Путь всех путей - не может иметь лишь одно, единственно истинное проявление. Это такой путь, благодаря которому, как сказано в “Книге перемен”, “все дороги ведут к одной цели”. Совершенствование в Дао всеобъятно и не знает изъяна: его можно и должно осуществлять одновременно на всех уровнях, во всех измерениях нашего физического и духовного бытия. Но мало сказать, что претворение Дао есть своего рода “универсальная практика”, имеющая параллели во всех планах нашего опыта. Это еще и сокровенное средоточие нашего жизненного мира, в котором непостижимым для стороннего наблюдателя образом проницают друг друга и сплавляются воедино противоположности, полярные начала жизни.

Для примера обратимся к даосским представлениям о теле. Последнее, надо сказать, служило для даосов ближайшим прообразом бытия Дао, что объясняется несколькими причинами:

Во-первых, тело есть нечто заданное нашему опыту: мы рождаемся и приобретаем сознание, уже обладая телом. В сущности, тело и есть наш “изначальный облик”, который, по слову Чжуан-цзы, “существует до нашего появления на свет”. Это внутреннее, ноуменальное, чисто символическое тело - в конечном свете тело самого Дао - существует “нераздельно и неслиянно” с материальными телами, подобно тому, как чистое зеркало, вмещая в себя все вещи, само не тождественно им, а сила воображения, выявляя образы, не сводится к предмету созерцания.

Во-вторых, тело мыслится в даосизме как сгусток жизненной энергии или мирового дыхания (ци): даос, заявлял Чжуан-цзы, “не смотрит глазами и не слышит ушами”, но внимает “жизненными токами”. Тот, кто следует Дао, взаимодействует с другими существами в пространстве единого энергетического тела, “сердца Неба и Земли”. И как тело претворяет появления сознания, так и даосский мудрец обладает способностью предвосхищать мысли и чувства окружающих, ибо он постигает сами “семена вещей”.

В-третьих, тело воплощает и цельность (являясь в этом отношении прототипом Пустоты), и многообразие нашего восприятия: единство телесной интуиции таится внутри хаоса наших ощущений. Нелишне напомнить, что рассматривали тело как совокупность большого числа точек, имевших не только физиологическую, но и подлинно космическую значимость: то были своеобразные отверстия каналов, связывающих человеческое тело с “телом Хаоса”.

Итак, тело, согласно даосской традиции, оказывается ближайшим прообразом Пустоты и Хаоса: оно превосходит противопоставление внутреннего и внешнего, центра и периферии и даже физического и духовного. Как ни странно, даосы связывали присутствие сознания с токами энергии и крови в организме. Иначе говоря, всякое ощущение и деятельность всякого органа в теле заключали в себе семена сознательного существования. Разум - не господин телесной жизни, а лишь одна из ее составных частей.

Ясно, что человек и мир для даосов - это микро- и макрокосм: одно существует в другом. Или, говоря языком китайской традиции, “человек пребывает в дыхании, а дыхание в человеке”. Тот кто уподобился “телу Дао” не делает различия между собой и другими. Таково состояние первозданного Хаоса или Беспредельного (у цзы) - неопределенной, непостижимой, вечнотекучей целостности бытия, не имеющей ни формы, ни идеи, ни начала, ни конца.

Возвращение к неизбывной, но вечноотсутствующей полноте (пустотной) бытия всегда было главной целью даосского совершенствования. Однако достижение этой цели не могло быть единовременным действием. Прийти к неизменно изменчивому Хаосу можно лишь через постижение всего богатства разнообразия жизни. Мы познаем мир и саму необходимость продвижения по Пути через игру оппозиций, открывая для себя все бесчисленные нюансы нашего опыта. В китайской традиции ведущими полярными началами мироздания были силы Инь (женская, темная, пассивная и проч.) и Ян (мужская, светлая, активная). Даосы усматривали взаимодействие сил Инь и Ян решительно во всех явлениях и событиях мира, а гармонизация Инь и Ян была, пожалуй, ведущим принципом даосской практики. Взаимопереходы инь и ян изображены на знаменитом символе Великого Предела (тай цзи) - главной схемы универсума в даосизме.

Расщепление двойственности Инь-Ян порождает, согласно даосским представлениям, “четыре явления” (сы сян), которые соответствуют четырем сторонам света и временам года. “Четыре явления” вместе с центром развертываются в “пять стихий” (у син) или, точнее, пять фаз мирового круговорота: огонь, земля, металл, вода, дерево. Указанная последовательность пяти фаз соответствует порядку их “взаимного порождения”. В порядке же “взаимного порождения” они располагаются следующим образом: огонь, металл, дерево, земля, вода. Пять фаз ассоциируются с множеством явлений как в природном мире, так и в человеческом опыте.

Воспроизведение в собственном теле “пяти стихий” было одним из главных требований даосской практики. Кроме того, важной целью психофизического совершенствования в даосизме являлось гармоническое соединение “воды” (функция почек) и “огня” (функции сердца), рождающее новое, качественно более высокое состояние: энергия почек (вода) должна подняться вверх, энергия сердца - опуститься вниз и встреча воды и огня должна, как верили даосы, породить эликсир вечной жизни.

Дальнейшее деление “четырех явлений” дает число восемь, завершающее систему кодов даосской “антропокосмологии”. Эта восьмеричная структура соотносилась с восемью важнейшими графическими символами “Книги Перемен” - так называемыми триграммами (гуа). По форме триграммы представляют собой комбинации двух черт: сплошной, символизирующей начало Ян, и прерывистой - символ Инь. По существу же триграммы указывают на важнейшие архетипические состояния мировых сил и принципы их взаимодействия.

В даосской науке существовала еще одна очень древняя числовая схема, представленная особыми магическими квадратами: Хэту (букв. “карта Хэанхэ”) и Лошу (букв. “письмена из реки Ло”). Квадрат Хэту состоял из из комбинаций нечетных (янских) и четных (иньских) чисел, разница которых в каждом случая равняется пяти. Значения пятерок в квадрате Хэту расшифровываются следующим образом: Юг: 7-2; Север: 6-1; Восток: 8-3; Запад: 9-4; Центр: 10-15. В даосской традиции янские числа в квадрате Хэту рассматривались как код движения и взаимного порождения пяти мировых фаз в “прежденебесном” состоянии универсума, иньские числа - как код того же движения фаз в “посленебесном состоянии”. Кроме того, каждой фазе соответствовал определенный аспект психофизиологической жизни человека.

Что касается собственного содержания подвижничества Дао, то здесь даосы традиционно различали три основных измерения: “регулирование тела”, “регулирование дыхания” è “регулирование сердца”.

“Регулирование тела” (тяо шэнь) включало в себя различные способы физического и химического воздействия на организм. К первым относились комплексы динамической и статической гимнастики, водные и солнечные ванны, пешие прогулки и прочие виды физических упражнений. Вторые сводились, главным образом, к диете и употреблению всевозможных снадобий и пилюль растительного, животного и минерального происхождения с целью очищения организма и взращивания в нем зародыша бессмертного духа.

“Регулирование дыхания” (тяо си) представлено несколькими системами дыхания, в том числе естественными, “перевернутыми” (когда при вдохе втягивается живот), “утробным”, осуществляемом помимо органов дыхания, и проч. Но во всех случаях дыхание должно быть, согласно традиции, “ровным, глубоким, плавным, легким, медленным”.

Понятие “Регулирование сердца” относилось к приемам и методам сосредоточения и самоконтроля. Здесь наибольшее значение имели принципы “сбережения единства” (шоу и), или “сбережения середины” (шоу чжун), означавшее поддержание внутренней целостности сознания; “погружения в покой” (жу цзин), т.е. отстрнение от потока мыслей и душевного волнения; “присутствие мысли” (цунь сян), что означало концентрацию внимания в определенной части тела, и т.п. Многие даосские авторы оставили описания различных ступеней и состояний медитативной практики.

В самом общем виде совершенствования даосского подвижника толковалось в категориях превращений так называемых “трех сокровищ” человека, как в даосской литературе именовались три основные жизненные субстанции тела: семя (цзин), собственно энергия, или дыхание (ци) и дух (шэнь). Смысл “внутреннего делания” (нэй е, нэй гун) в даосизме традиционно описывался следующей формулой: “упражняй семя, дабы оно превратилось в дыхание; упражняй дыхание, дабы оно превратилось в дух; упражняй дух, дабы он возвратился в пустоту”.

Очищение жизненной субстанции организма осуществлялось посредством циркуляции по собственным траекториям жизненной энергии тела. В соответствии с даосским принципом не-двойственности внутреннего и внешнего, инволюции и эволюции в бытии Дао различались два метода, две стадии “работы с энергией”. Сущеñтвовало понятие “малый круговорот Небес” (сяо чжоутянь), когда энергия поднималась по позвоночному столбу в область темени и оттуда через переднюю часть головы и грудь спускалась в живот, где располагается Нижнее Киноварное поле - место сосредоточения энергии низкого уровня. “Малый круговорот” энергии соответствует в даосской практике “посленебесному” состоянию. Высшее же положение занимал “большой круговорот Небес” - воплощение “прежденебесного” состояния, когда управляемая циркуляция жизненной силы захватывала и конечности тела, а само течение энергии осуществлялось в ином, так называемом “попятном” направлении.

С течением времени практика “тренировки энергии” была разработана даосами с необыкновенной тщательностью. В поздних компендиумах даосского совершенствования один только этап превращения “семени” в “дыхание” включал в себя не менее шести ступеней: первая ступень - “тренируй себя”, т.е.общая подготовка к медитации; вторая - “регулирование эликсира”, т.е. настройка дыхания и сознания; третья - “порождение эликсира”, т.е. выработка энергии в Нижнем Киноварном поле; четвертая - “отбор эликсира”, т.е. вовлечение в круговорот энергии ее наиболее чистых и тонких эссенций; пятая - “запечатывание тигля”, т.е. закупоривание жизненных отверстий тела и достижение полной внутренней самодостаточности; шестая - “возгонка эликсира”, т.е. превращение “семенной” энергии в энергию более высокого порядка.

Не менее обстоятельно даосские авторы излагают и процесс превращения “дыхания” в “дух”, но обходят молчанием пресуществление “духа” в пустоту Духа. Этот последний этап совершенствования - даосская “тайна тайн”, о которой нельзя поведать даже аллегорическим языком.

Таковы основные понятия даосской практики внутреннего совершенствования, или, как говорят сами даосы, “выплавления внутреннего эликсира”. Практика эта охватывает множество очень разных методик, приемов и наблюдений, так что дать краткую сводку даосских путей совершенствования едва ли возможно.

В христианской цивилизации Запада веками воспитывалось неприязненное или даже откровенно враждебное отношение к сексуальной жизни. Библейская заповедь “живите и размножайтесь” требовала заботиться о продолжении рода, но вовсе не предполагала наслаждения (удовольствия) физической близостью. Стойко держалось мнение: секс - это родовое пятно скотства в человеке; это грех, требующий раскаяния и искупления. Почти панический страх перед плотской любовью с какой-то фатальной неизбежностью породил и садомазохистские мотивы в европейской культуре, фрейдизм, сводящий психическую жизнь человека к извращенным, истерически - взвинченным проявлениям сексуальности, и современную сексуальную революцию, притязающую подменить традиционные религии культом секса.

В даосизме, как и в некоторых других восточных религиях - например тантризме, - мы встречаем совершенно иное отношение к сексуальной жизни. Для даосов секс являлся вестником той неисповедимой, всегда лишь чаемой “полноты творческих свойств бытия”, к которой были направлены все их усилия по “взращиванию жизни”. Они признавали сексуальность естественнейшей частью человеческой природы, отрекаться от которой - неразумно, да и просто вредно. Как, впрочем, столь же глупо и гибельно быть рабом своих страстей. Утехи плоти доступны лишь зрелой, умудренной душе. “Человеку в равной мере свойственно и жить инстинктами, и преодолевать их”, - заметил швейцарский психолог Карл Юнг. Так что внутренняя раскованность не только не отрицает самоконтроля, но, в сущности, лишь благодаря ему и становится возможной. Даосизм учит прежде всего принимать чувство - эту подлинную стихию всякой жизни. И, подобно самой жизни, чувство, в глазах даосов, само себя оправдывает и в самом себе находит силы для творческого роста. Мудрый, по слову Чжуан-цзы, “не смотрит глазами и не слушает ушами”, “не полагается на свой ум”, вверяет себя “одухотворенному желанию”. Выявление в себе подлинного Желания - безначального и бесконечного, как сама жизнь, не отягощенного привязанностью к какому бы то ни было объекту, кристально-чистого, как Великая Пустота Дао, - и есть цель даосского подвижничества. “Воспитанию чувств”, насаждаемому условностями цивилизации, даосы противопоставляют воспитание Чувством. И любовь между мужчиной и женщиной - лучшее для того средство.

Обратившись к даосским текстам по сексуальной практике, мы легко убедимся в том, что речь в них действительно ведется о некой разновидности искусства. Их неизвестные авторы пишут о своем предмете деловым и неподдельно целомудренным тоном, заботясь лишь о том, чтобы научить читателя извлекать наибольшую пользу и радость из любовной связи. Очень здравомысленный подход! Кстати сказать, та же чисто техническая функция, желание не поразить и не развлечь, а просто “научить искусству” свойственны и всем без исключения эротическим рисункам, созданным в старом Китае. Мы никогда не увидим на них изображений женщины, представленной в качестве предмета эстетического созерцания, т.е. отделенной от потока жизни, привлекательной и недоступной. Мы видим лишь картины полового акта, которые служат наставлением к действию, требует не отстраненного любования женщиной, а интимного единения с нею в стихии творческого поновления бытия.

“То Инь, то Ян - вот что такое Дао”, - гласит классическая сентенция из древнейшего китайского канона “Книга Перемен”. Сексуальная практика как взаимодействие полов - это будет опыт “полноты жизни”. Вовлекая все человеческие переживания в безграничный простор Желания, сексуальное чувство раскрывает себя в игре взаимных замещений воздействия и отклика, силы и покоя, наполненности и опустошенности, в этой игре природное встречается с культурным, инстинкт - с умозрением. А в итоге эрос, по даосским представлениям, не закабаляет, а освобождает посредством чистой, по-детски безмятежной радости игры. Недаром соитие в даосской литературе именуется обычно “утехой” или “забавой” (си). В этом пространстве неизбывной игры нет и не может быть каких-либо общеобязательных норм или правил. В них есть лишь обстоятельства и ситуации, которые разрешаются чутким и творческим бдением духа.

Сексуальная практика истолковывалась даосами в категориях взаимного обмена и даже взаимного замещения полярных начал бытия - энергии мужской и женской, движения и покоя, воздействия и уступчивости и т.д. подобно всем мировым процессам, свершающимся благодаря Дао, совокупление мужчины и женщины, в даосском понимании, - это обмен сил Инь и Ян, который служит очищению и развитию обоих начал. В даосской литературе говорится в этой связи об “укреплении Ян посредством Инь” и “укреплении Инь посредством Ян”. Заметим попутно, что, хотя китайские сексологические книги адресованы мужчинам и содержат рекомендации о том, каким образом мужчина должен поглощать женскую Энергию, даосы видели в женщине равноправного партнера мужчины и с полной серьезностью относились к ее сексуальным запросам: в даосских книгах рекомендации, касающиеся сексуальной практики, традиционно излагается от лица женщины (она зовется Чистой, или Избранной, девой), мужчине даются советы не отбирать сверх меры энергию у партнерши и т.д.

Ясно теперь, что совокупление мужчины и женщины в глазах даосв, служило делу воспитания и совершенствования человека посредством укоренения человеческой личности в социуме и в космосе. Оно было, поистине, школой - школой нравственности и школой мистического просветления, а проецирование физиологического акта в область общественного, космологического, мистического символизма делало половую любовь, помимо прочего, чистой игрой. Восприятие физической любви как игры, “забавы” позволяло, ничуть не отказываясь от чувственного наслаждения, погасить в половом влечении его разрушительный, смертельный импульс вырвать из плотского тела любви его смертоносное жало, отравившее столь многое в европейском духе. Подтверждение этой догадке лежат на поверхности: даже откровенно “порнографическим” романам иных китайских писателей совершенно чужд вкус к садистским удовольствиям. Очевидно, китайцы даже в самых вольных своих фантазиях не могли пренебречь в делах любви церемониальной учтивостью и интригой, каковые тоже ведь являются в своем роде игрой.

Наряду с сексуальной практикой даосизма самый пристальный интерес в современном мире вызывают даосские школы кулачного боя, не совсем точно именуемые школами гунфу или ушу (букв. “воинского искусства”). Наверное, интерес этот не является только данью моде. В истоках его таится смутная, не вполне осмысленная догадка о том, что традиция воинского искусства даосов хранит в себе очень глубокую, но и чрезвычайно практичную, действенную правду человеческого духа; что в этой традиции мы находим подлинную, а не придуманную альтернативу самоотчуждения человека, порожденному современной цивилизацией.

В традиции даосского “кулачного искусства” мы встречаемся с практикой, в которой на удивление органично соединяются методика оздоровления и омоложения, техника рукопашного боя, красота телесной пластики и моральное совершенствование. И все эти грани “кулачного искусства” Дао проникнуты духом легкой, как бы непритязательной и потому истинно жизненной свободы. Последнее слово здесь принадлежит не “приемом” и “методам”, самому человеку, не связанному застывшими формами, погруженному в стихию вольного творчества. Возможно же такое потому, что даосский мастер, каким бы делом он ни занимался, верит, что в жизни все само собой сходится наилучшим образом и подлинная красота не может не быть одновременно истинной пользой и настоящей добродетелью.

Не следует, конечно, забывать о качественном отличии мистического опыта Дао и опыта предметного. Любовь к Дао - выше “любви к искусству”. Мастер Сюэ Дянь начал свою книгу о кулачном искусстве, изданную в 20-х годах нашего столетия, с разговора о различиях между “воинским искусством” и “искусством Дао”. “Те, кто упражняются в воинском искусстве, - писал Сюэ Дянь, - заботится о позах и уповают на физическую силу. Те, кто постигают искусство Дао, заботятся о питании энергии и поддержании духа, движения свои направляют волей, а раскрытия силы достигают через дух...” Нередко в китайской литературе встречается даже противопоставление кулачного искусства и подлинного мастерства - гунфу. Существует даже старинная поговорка, гласящая: “все кулачные приемы не стоят одного гунфу”.

Главный смысл занятий “кулачным искусством”для даосов состоит в достижении личного бессмертия в вечной жизни школы. Доступно это лишь тому, кто взрастил в себе “добродетель” (дэ) каковая у даосов обозначает не просто соблюдение норм морали, но обретение в себе “полноты жизненных свойств”, постижение внутреннего совершенства вещей. Поэтому человек, обладающий дэ, излучает несокрушимую мощь жизни, всегда и всюду привлекает к себе людей, заставляет их быть послушными его воле, но он воздействует на мир, не обнаруживает себя: человек дэ, говорили древние даосы, не требует от других поклонения, а люди чтут его, не доказывает свою правоту, а ему все верят, не угрожает другим, а люди держатся с ним любезно и т.д.; возможно же такое потому, что в дэ человекдостигает предела своего существования и, погружаясь в поток творческого обновления мира, входит в интимное соприкосновение с другими жизнями.

Теперь уже не будет удивительным узнать, что в даосских школах “кулачного искусства” традиция осмыслялась как воспроизведение космического процесса творения. Последний в категориях даосской мысли означал круговое движение от первичного хаоса Единого ци к вторичному хаосу неисчерпаемой конкретности бытия, каковой является, в сущности, символом полноты человеческого присутствия в мире. Ибо бесконечно разнообразный мир и есть мир подлинно человечный. Первичный Хаос отождествлялся в даосизме с Беспредельным (уцзы), вторичный Хаос - с Великим Пределом (тайцзы). В практике даосского ушу Беспредельное воплощается в исходной стойке, Великий Предел - в комплексе нормативных движений, символизирующих полноту бытия.

Как следствие, основу технического арсенала даосских школ ушу составляет определенным образом стилизованные или, лучше сказать, некие типовые движения - знаки одухотворенно-возвышенной, наполненной сознанием жизни. Усваивая эти нормативные движения, ученик перенимает символизируемые ими качества энергии и постепенно вживается, “врастает” в матрицу вселенских метаморфоз. Такое обучение имело и очевидную воспитательную ценность: оно неуклонно взбадривало сознание учащегося, повышало его чувствительность и в конце концов делало его восприимчивым к до-сущей, “прежденебесной” реальности мира. Способность жить самим предчувствием жизни, знать “семена вещей” или, говоря словами Чжуан-цзы, “быть таким, каким еще не бывал”, и составляла секрет “внутреннего достижения” (гунфу) даосских мастеров кулачного искусства.

Цельность духовно-телесной жизни - или, можно сказать, прото-жизни - Дао, воплощенная в круговороте Беспредельного и Великого Предела, раскрывается во взаимодействии и взаимопроникновении полярных начал, ведь она сама есть Хаос и непрестанно изменяет себе, “теряет себя”. Действие Дао - это преемственность в изменениях. Одним из главных символов досской практики ушу является образ “непрерывно вьющейся нити” или “бусин ожерелья, нанизанных на одну нить”. Другими словами, практика ушу представляет собой как бы ритмически организованную последовательность жизненных моментов, где, как в музыке, различные паузы, акценты, обертоны, вариации темы образуют неосязаемое, подлинно символическое тело музыкального звучания. По словам старых учителей, выполняя комплекс искусства, следует уподобиться “великой реке, нескончаемо несущей свои воды”, и выполнить весь комплекс “на одном дыхании”.

Ритм Единого Дыхания Дао складывается из чередования моментов “открытия” и “закрытия”, “собирания” и “рассеивания”, “опустошения” и “наполненности”, “твердости” и “мягкости” и т.д. Даосы хорошо знали, что каждая вещь постигается через свою противоположность: чтобы быть твердым, нужно уметь быть мягким, истинное расслабление приходит после моментов напряжения. А в итоге все движения в даосской гимнастике совершаются по дуге, окружности, спирали, в конечном счете - по сфере, каковая есть универсальный внутренний образ действия (не-действия) в даосизме, символ гармонической полноты и завершенности бытия.

В даосских школах ушу различаются два вида этой сферы как прообраза круговорота Дао: сфера большая, или внешняя, очерчиваемая пределами досягаемости рук и ног, и сфера малая, или внутренняя, соответствующая вращению тела вокруг своей оси или даже вращению Киноварного поля - средоточию организма и точке скопления жизненной энергии. Большая сфера имеет физические параметры, малая же сфера - реальность духовная, опознаваемая жизненным опытом. Постижение большой сферы приуготовляет открытие малой. Одно из правил ушу гласит: “Сначала тренируй раскрытие, затем постигай свертывание”. Внешняя и внутренняя сфера выступают как зеркальными образами друг друга, причем внутреннее движение (действие энергии) предвосхищает внешнее, физическое движение. Принцип зеркальности легко угадывается в нормативных движениях ушу, создающих образ некой динамической гармонии, равнозначной энергетически заряженной “пустоте”. Эти движения выявляют присутствие в нас “единой нити” мировой энергии, распространяющейся по своим особым, имеющим спиралевидную форму, силовым линиям.

Сказанное подводит нас к пониманию особого вида силы, обозначаемой в даосской литературе иероглифом “цзин”. Китайское понятие силы-цзин не имеет даже приблизительных аналогов в европейских языках. Вообще говоря, сила-цзин порождается организмом как единым целым и является результатом не физического усилия, а, напротив, расслабления.

В даосских школах искусства существовала весьма подробная классификация слы-цзин. Различались “сила наступательная” è “сила защитная”, “сила прилипания”, “сила скручивания”, “сила растяжения” и т.д. Но все способы применения этой внутренней силы тела основывались на общих принципах: “покоем контролировать движение”, “мягкостью одолевать твердость”, “следованием за противником избегать урона”. Мастер даосской школы ушу умел “перенять” силу противника и сделать ее своей. Искусство схватки было в конечном счете искусством “превращения внутренней силы” (хуа цзин).

В лексиконе даосских мастеров ушу термин цзин обозначает не только силу, но и особую чувствительность, даруемую действием “одухотворенной энергии”. Существовало понятие “сила понимания” (дун цзин), которое относилось к способности предвосхищать и упреждать действия противника, как о том говорится в старинной формуле: “он не двигается - я не двигаюсь; он двигается - я двигаюсь прежде него”.

В любом случае основой совершенствования в даосской традиции ушу было “внутреннее дыхание”, т.е. “вскармливание энергии” в соответствии с принятыми среди даосов методиками дыхания, медитации и проч. Основные ступени внутреннего совершенства, выделяемые в даосских школах кулачного искусства, в точности соответствуют трем стадиям восхождения даосского подвижника в практике взращивания “внутреннего эликсира”: нижнее положение занимает “тренировка семени и его превращения в энергию”, средняя ступень - это “тренировка энергии и его превращение в дух” и высшая - “тренировка духа и возвращение к пустоте”.

Другим распространенным критерием совершенствования в даосских школах ушу была ступень внутреннего усвоения нормативных движений. Высшим достижением здесь считалось отреченность от всех внешних форм кулачного искусства, когда, по словам одного старого мастера, “единое дыхание обращается привольно, и воля вовек не прерывается, движения имеют очертания, но пропадают в бесследном, а знание секретов мастерства уже неотличимо от деяний самой природы”.

Много таит в себе тайн древнее китайское искусство, мировоззрение, мироощущение даосизма. Он необъятно многолик и многогранен. Цивилизация старого Китая уже ушла в прошлое. Но ее мудрость, вобравшая в себя опыт духовных исканий и подвижничества сотен поколений, не умерла и не может умереть. Даосизм, как часть её, может быть, самая часть этой мудрости, не потерял своей жизненности и сегодня. Заветы древних даосов обращены к каждому, кто не удовлетворяется условностями цивилизаций, морали, идеологий, но ищет истинно великое и вечное, кто имеет мужество отказаться от мелочных приобретений ради того, чтобы вместить в себя весь мир.

Буквально, иероглиф Дао, означает "путь", "дорога" или "курс лодки".

Этот иероглиф был избран древнекитайским ученым и философом под псевдонимом Лао Цзы (VI в.д.н.э.) для обозначения явления, замеченного гораздо ранее его.

Это явление, одни называли/ют законами природы, другие богом, универсумом и пр. Лао Цзы же ответил, что не может дать объемлющего слова, потому, что "оно" крупнее любого слова, да и мельче...

Причина, по которой Лао Цзы избрал слово Дао, для обозначения бытия, на мой взгляд, состоит в том, что для долгой и довольной жизни (ж. пути) нам необходимо принимать решения: идти или не идти, куда идти или не идти; делать или не делать, и что делать или не делать... какой курс или метод избрать... чему следовать или не следовать.

Обо всем этом он написал для себя дневничок в 81 параграф, который затем люди назвали Дао-де цзин, то есть Канон о Дао и Де /филос. вариант: Бытия и Жизни закон ы.

Но поскольку вера начинается, когда понимание пропадает, даосская мысль разделилась на две большие составляющие: философский и религиозный даосизм.

Дао… В наше время этот термин имеет достаточно широкое употребление в самых разных сферах деятельности, а термин «философия Дао» приобретает все большую популярность. Но, к сожалению, часто приходится наблюдать искажение его истинного понимания. Чтобы понять, что же он означает, необходимо обратиться,е прежде всего, к Даосской Традиции, ведь именно в ее основе заключено стремление к постижению Дао и истинной природы реальности.

Дао являет собой первопричину и исток всего сущего. Дао – это Изначальная Истинная Реальность, существующая как бы за гранью нашей реальности, нашего пространства, времени и вообще любых категорий и форм, которыми мы привыкли описывать мир вокруг нас. Именно на это и указывает первая строка Дао Дэ Цзин : Дао - это не тот путь, что может быть пройден (назван, описан в привычных категориях) - см. об этом ниже более подробно.

Однако, существуя за гранью обыденного, Дао пронизывает все Мироздание, существует везде, во всем и всегда, определяя принцип существования всего остального, являющегося, по сути, лишь одним из проявлений Дао. В виду своей «потусторонности» Дао невозможно понять обычным человеческим умом/сознанием, поскольку последнее ограничено, а Дао – безгранично в понимании и проявлениях.

Поэтому любая попытка объяснить с помощью ума то, что находится за его пределами, бесмыслена и заранее обречена на провал. Эта концепция хорошо проиллюстрирована в фильме «Матрица» - нельзя понять, что такое Матрица, находясь внутри нее.

Возникает резонный вопрос, как же тогда постичь Дао, если сознание в этом вопросе бессильно? На самом деле, наше сознание потенциально также безгранично, как и Дао, а ограничения на него накладываются той реальностью, в которой мы живем (Посленебесным аспектом бытия). С детства мы видим этот мир, взаимодействием с людьми вокруг, формируем свое мировоззрение, свою личность, Эго, и постепенно привыкаем воспринимать действительность через призму той картины мира, что уже есть в нашей голове. Это и есть ограничение. И для постижения Дао от него нужно отойти, «пробудиться», очистить своё сознание от Посленебесного, вернувшись к незамутненности и чистоте своего Изначального сознания/Изначального Духа.

Как это сделать? Ответ на этот вопрос заключен в еще одном значении термина Дао - Дао, как Путь, метод, совокупность практик для трансформации тела и сознания человека и обретения им… Дао (как Высшей Истины, Первоистока). Уже в этом двояком понимании термина Дао видна отличительная черта даосской философии: отказ от четких однозначных концепций, лишний раз ограничивающих сознание человека. Вместо этого используются намеки, указатели, способные подвинуть человека к правильному пониманию, но только если он не боится лишиться «твердой почвы» устоявшихся концепций и перестанет цепляться за «старые тапочки» привычного мировосприятия.

Философия Дао заключается в понимании его беспредельности, невозможности заключить его в заранее очерченные рамки и правила. Поэтому она использует очень гибкий подход к самосовершенствованию человека и объяснению различных концепций. При этом всегда необходимо помнить о том, что проявленное и высказанное не есть окончательная Истина, а лишь способ указать направление движения, необходимое практикующему здесь и сейчас, на данном уровне мастерства. И здесь очень важно со временем не принять «палец за луну на которую он указывает».

Помните, что любая однозначная концепция (о происхождении мира и человека, о том каким должен быть Путь, практика и т.п.) лишь ограничивает человека, поскольку Высшее (Дао) не может быть ограничено и однозначно.

Таким образом, если мы не будем привязываться к словам, то любое слово может быть использовано для более глубокого понимания Дао. Но если цепляться за слова, то мы никогда не придем к истине, так как всегда будем ограничены ими.

Рассмотрим иероглифическое написание Дао, поскольку уже в нем сокрыта глубокая философия, понимание которой является очень важным для правильной практики Дао. Иероглиф состоит из 2 частей: левой и правой. Правую часть, в свою очередь, можно разделить на 2 части: верхнюю и нижнюю.

Верхняя правая часть означает «единое Мироздание»; две черточки вверху символизируют . Это значит, что вся Вселенная (Мироздание) состоит из двух полярных сил и, в то же время, остается единым целым. Нижняя правая часть означает «я сам» (自 ), и посмотрев на него внимательно можно увидеть, что иероглиф представляет собой прямоугольник, внутри которого – три сектора. А ведь, согласно Даосской традиции, человек («я сам») имеет : Цзин, Ци и Шэнь, а также три важнейших энергетических центра – даньтяни (нижний, средний и верхний), которые представляют разные уровни реальности существования человека. Именно это триединство и символизирует иероглиф «я сам», которое должно быть реализовано посредством практики внутренней алхимии.

Сверху прямоугольника – вертикальная черта, которая расположена точно посередине и является связующим звеном между верхним и нижним иероглифами. Она означает, что когда 3 Сокровища соединяются и когда открывается центральный (срединный) канала Чжун май и достигнуто «единство трех изначальных», – открывается «духовный канал», дающий возможность понять «единое Мироздание». С этого момента человек и Вселенная становятся единым целым. Ведь только реализовав состояние Единого, человек постигает свою Истинную Природу, что и является целью его духовного развития.

Соединив нижний и верхний иероглифы, мы получаем новый, означающий «голова» (首 ) и символизирующий то, что весь мир находится «у нас в голове», т.е. является порождением нашего ума/сознания. Это утверждение сложно даже принять, не говоря уже о том, чтобы постичь всю его глубину и значение.

Левая часть иероглифа Дао переводится как «движение», «идти с остановками», «путь» (辶 ). Это отражает второй аспект термина Дао, как путь продвижения к пониманию Истинной Природы мироздания.

Задавшись вопросом «в чем смысл жизни?», человек начинает искать Путь, традицию, которая могла бы помочь ему найти ответ. Если Путь выбран правильно, то неофит начинает прежде всего изучать себя, развивать физическую, энергетическую и духовную стороны. Продолжая обучение он понимает, что разделение на «Я» и «Природа» является Посленебесной обусловленностью. И поэтому он следует по Пути объединения частностей к Единому, двигаясь от «ветвей к корню-первоистоку», следует обратному движению от проявленного к изначальному. В ходе правильной практики происходит соединение трех внешних сил (Неба, Земли и Человека), и трех внутренних изначальных (Цзин, Ци и Шэнь) в результате чего практикующий становится просветленным существом, который лишен всякого омрачения и постигает Дао. Достигший такого уровня реализации в Даосской Традиции называется Истинный Небесный Бессмертный.

Теперь давайте обратимся к одному из важнейших Даосских трактатов, который почитают во всех даосских школах. Это « » (трактат о Дао и Дэ), и там в §1 первая строка гласит следующее:

道可道非常道 – что читается как «ДАО КЭ ДАО ФЭЙ ЧАН ДАО».

Понять, что собой являет эта фраза не так уж и просто не только нам, но и китайцам, но мы все же попробуем немного ее разобрать. «Дао» (道 ) здесь означает «Путь», который следует познать и постичь в ходе внутренней практики, а также сам процесс движения. «Кэ» (可 ) – означает «может» или «возможность». «Фэй» (非 ) – означает «не», т.е. отрицание. «Чан» (常 ) – означает «постоянно». Таким образом, вы можете попробовать сами составить возможный вариант комбинаций с учетом слов-синонимов.

После нескольких попыток вы можете увидеть, что не все так просто и что просто дословный перевод здесь мало что прояснит и необходим прежде всего перевод, имеющий смысловое понимание того, о чем говорится в этой фразе. А поскольку каждый переводчик обладает своим пониманием и приоритетами, то и переводы могут быть различны и каждый из них может быть по-своему ситуативно правильным. Ниже приводятся несколько распространенных вариантов перевода фразы «Дао кэ Дао фэй чан Дао»:

1. Путь, который можно пройти, не есть постоянный Путь. (Торчинов)
2. В Пути, по которому можно идти, нет ничего от вечного Дао-Пути (Торчинов)
3. Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао. (Ян Хин Шун)
4. Путь, что кончается целью, не может Путем быть Извечным. (Кувшинов)
5. Избранный Дао - Дао не постоянный. (Юй Кан)
6. Постоянный Путь составляется из возможности выбора Пути и невозможности выбора Пути. (Виногродский)
7. Дао, которое может быть высказано, не есть постоянное Дао (Лукьянов)
8. Истину можно выразить необычным методом. (Странник)

Сложность при переводе еще заключается в том, что в древнекитайском языке нет склонений, спряжений, конкретного времени и рода, а также частое отсутствие союзов (а, будто, вроде, да, даже, едва, если, же, и, или, итак, как, как-то, когда, ли, либо и т.п.). Все это дает очень большой простор для возможного перевода, где смысл переведенного может быть как похожим, так и вообще различным. Поэтому следует понимать, что идеально правильного перевода здесь в принципе быть не может, как и при чтении оригинала самими китайцами текст может пониматься очень по-разному. Поэтому во всех Традиционный Школах говорится о важности живого Учителя, который сможет прояснить все нюансы теории и философии и как они понимаются в конкретно взятой Школе.

Вследствие этого следует помнить, что в Даосизме существует множество различных Школ со своими методологиями и философской базой, и нельзя их все сваливать в одну кучу, наивно полагая, что везде все должно быть одинаково. Так, например, то, что правильно в Школе Чжэн И может никогда не использоваться в Цюань Чжэнь и наоборот. А в Школе Ван Чунъяна и Чжан Бодуаня были совершенно разные подходы и взгляды с чего нужно начинать практику, несмотря на то, что обе их Школы восходят к Патриарху Люй Дунбиню. И такие примеры можно продолжать очень долго.

А поскольку у нас люди совершенно не знакомы с историей разных Даосских Школ, то они, узнав позицию одной Школы, сразу же наивно полагают, что так должно быть и у других (это касается не только практики, но и философских взглядов на мир, на самого человека, на толкование различных терминов и т.п.) и начинают фанатично доказывать другим свою однозначную правоту, не понимая, что это лишь свидетельствует об их узости взглядов.

Ниже мы приведем несколько фрагментов из трактата Лао Цзы «Дао Дэ Цзин» чтобы попытаться услышать и понять его виденье Дао:

§ 14

Перевод Е. Торчинова:

Смотрю на него и не вижу – называю его тончайшим.
Слушаю его и не слышу – называют его тишайшим.
Ловлю его, но схватить не могу – неуловимым его нареку.
Триаду эту словами объяснить не дано: хаотична она и едина. Ее верх не освещен, ее низ не затемнен. Тянется-вьется, но нельзя ее назвать; внвь возвращается к отсутствию сущего она.
Поэтому говорят: безвидный облик, невещный образ.
Поэтому говорят туманное и смутное.
Не вижу начала, когда ей навстречу иду, не вижу конца, когда следом за ней спешу.
Держусь за древний Путь-Дао и так управляю сущим ныне. Могу постичь древнее первоначало и устоями Дао-Пути его называю.

Перевод Ян Хин Шуна:

Смотрю на него и не вижу, а поэтому называю его невидимым. Слушаю его и не слышу, поэтому называю его неслышимым. Пытаюсь схватить его и не достигаю, поэтому называю его мельчайшим. Не надо стремиться узнать об источнике этого, потому что это едино. Его верх не освещен, его низ не затемнен. Оно бесконечно и не может быть названо. Оно снова возвращается к небытию. И вот называют его формой без форм, образом без существа. Поэтому называют его неясным и туманным. Встречаюсь с ним и не вижу лица его, следую за ним и не вижу спины его.

Перевод А.Лукьянова:

Смотрю на него - не вижу, именем называю «невидимый».
Слушаю его - не слышу, именем называю «беззвучный».
Ловлю его - не обретаю, именем называю «сокрытый».
Эти три нельзя разграничить, потому как смешаны
и образуют одно-единое.
Его верх не светлый, его низ не темный, непрерывно вьется,
[его] невозможно наименовать.
[Оно] нашло пристанище в невещественном.
Это и есть изображение без изображения, образ без плоти.
Это и есть туманная смесь.
Иду навстречу ему - не вижу его лица (головы).
Следую за ним - не вижу его спины (хвоста).
Только неуклонно следуя древнему Дао, чтобы править
ныне существующим, можно познать древнее начало.
Это и есть уток (путеводная нить) Дао.

Перевод Б. Виногродский:

Смотришь на него, не видя.
Имя назови: «Рассеянное».
Слушаешь его, не слыша.
Имя назови: «Разреженное».
Ухватываешь его, не удерживая.
Имя назови: «Тончайшее».
Эту троицу нельзя определить, задавая вопросы.
Причинность:
Смешиваясь, осуществляют единое.
При движении вверх оно не светлое.
При движении вниз оно не темное.
Как ускользающая нить.
Нельзя его определить именем.
Повторяется возвращение
в состояние отсутствия вещей.
Это определяется:
Трепетное и мерцающее.
Движешься ему навстречу, не видя его главы.
Следуешь за ним, не видя его спины.
Путь древности применяй
для контроля наличия данного момента.
Будь способен знать начало древности.
Это определяют:
Путеводная нить.

§ 25

Перевод Е. Торчинова:

Вот Вещь, в Хаосе свершившаяся, прежде Неба и Земли родившаяся!
О безмолвная! О безвидная!
Одиноко стоишь и не меняешься, окружаешь все сущее и не гибнешь!
Тебя можно назвать Матерью Поднебесной. Я не знаю твоего имени, но, обозначая знаком, называю тебя Путем-Дао. Делая усилие, называю тебя Великим.

Перевод Ян Хин Шуна:

Вот вещь, в хаосе возникающая, прежде неба и земли родившаяся! О беззвучная! О лишенная формы! Одиноко стоит она и не изменяется. Повсюду действует и не имеет преград. Ее можно считать матерью Поднебесной. Я не знаю ее имени. Обозначая иероглифом, назову ее Дао.

Перевод А.Лукьянова:

Есть нечто, хаос образующее, прежде Неба и Земли живущее.
Беззвучное! Пустое!
Одиноко стоит, не изменяется, в себе самом вращается без устали.
Можно считать его Матерью Поднебесной.
Я не знаю его имени.
Даю ему прозвище - называю Дао.
Подбираю для него имя - называю Великим

Перевод Б. Виногродский:

Вещь в наличии формируется из бесформенного завихрения.
Рождается прежде Неба-Земли.
В беззвучности, в безмятежности.
Стоит независимо, не изменяясь.
Движется в циклах, не погибая.
Так можно осуществлять порождающее начало в Поднебесной.
Сущность моя не знает этому имени.
Обозначим его знаком «Путь».
Постараясь подобрать ему имя, определим его как «великое».

§ 21

Перевод Е. Торчинова:

Дао – вещь такая: неясная и смутная, безликая и туманная.
О неясная! О смутная!
В твоем средоточии есть образы.
О безликая! О туманная!
В твоем средоточии есть вещи

Перевод Ян Хин Шуна:

Дао туманно и неопределенно. Однако в его туманности и неопределенности содержатся образы. Оно туманно и неопределенно. Однако в его туманности и неопределенности скрыты вещи.

Перевод А.Лукьянова:

Дао есть нечто туманное, неразличимое!
О, неразличимое! О, туманное!
Внутри Его содержатся образы.
О, туманное! О, неразличимое!
Внутри Его содержатся вещи.

Перевод Б. Виногродский:

Путь реализуется в вещах
лишь как мерцание, лишь как трепетание.
Вот трепетание, вот мерцание.
А в сердцевине - наличие образа.
Вот мерцание, вот трепетание.
А в сердцевине - наличие вещи.