В декабре 1965 г. был создан новый государственный орган, которому предстояло сыграть важную роль в осуществлении вероисповедной политики в последнее десятилетие существования СССР. Образование Совета по делам религий (далее Совет. - И. М.) при Совете министров СССР, возникшего путем объединения Советов по делам Русской православной церкви и по делам религиозных культов, не вызвало широкого общественного интереса внутри страны, но получило резонанс в зарубежной прессе, расценившей этот акт как отражение стремления КПСС установить полный контроль над всеми сферами человеческой деятельности. Совет подчинялся Совмину СССР, но выполнял указания идеологического отдела ЦК КПСС и контактировал с управлением по борьбе с идеологическими диверсиями КГБ СССР.
В исторической науке существуют неоднозначные оценки роли Совета в вероисповедной политике советского государства. Используя историческую аналогию, М. И. Одинцов увидел в его деятельности возрождение системы дореволюционного оберпрокурорства, так как ни один вопрос деятельности религиозных организаций не мог быть решен без участия Совета.
По мнению Г. Штриккера, Совет осуществлял функции контроля над религиозными обществами, а канадский историк Д. В. Поспеловский утверждал, что он стал учреждением, которое преследовало верующих и подавляло их борьбу за свои права. Уточнить историческую оль Совета оказалось возможным на основе анализа архивных документов, до недавнего времени недоступных широкому кругу исследователей. Они содержат информацию о состоянии религиозной сети, кадрах служителей культа и их подготовке в духовных учебных заведениях, религиозной обрядности, организационном и финансово-хозяйственном состоянии Церкви, сохранности культовых ценностей, положении верующих в СССР и т.д. В архивных фондах превалирует информация о взаимоотношениях Совета и Русской православной церкви (РПЦ), которая оставалась доминирующей конфессией страны.
Структура Совета окончательно сформировалась к середине 1980-х гг. Центральный аппарат включал: руководство, организационно-инспекторский отдел, отделы по делам православных церквей, мусульманской и буддистской религий, протестантских церквей, иудейской религии и сект, римско-католической и армянской церквей, а также отдел международных связей, отдел по связям с мусульманскими странами (он был упразднен в 1988 г.), отдел международной информации, отдел статистики и анализа, юридический отдел, первый отдел, общий отдел. Кроме центрального аппарата, Совет имел уполномоченных в союзных и автономных республиках, краях и областях. Полномочия Совета предполагали право принимать решения о регистрации и снятии с регистрации религиозных объединений, об открытии и закрытии молитвенных зданий и домов, а также право осуществлять контроль за соблюдением законодательства о культах. Совет проверял деятельность не только религиозных организаций, служителей культов, но и государственных органов, и должностных лиц в части соблюдения ими соответствующего законодательства.
Регистрацию религиозных объединений советское государство рассматривало как при-знание прав верующих и гарантию удовлетворения их религиозных потребностей. С точки зрения органов власти, факт регистрации означал, что религиозное объединение, действуя в рамках закона, одновременно становится под его защиту. Однако порядок регистрации стал средством контроля государства за религиозной жизнью страны. Процедуру регистрации или снятия с регистрации религиозных объединений завершали решения Совета на основе заключений местных органов власти, которые составлялись по заявлениям верующих. Потом Совет информировал религиозные общества или группы верующих о принятых решениях. При этом порядок регистрации и снятия с нее религиозных объединений отражал изменение курса советского государства по отношению к религии и Церкви. Так, в период "хрущевской оттепели", когда Совета еще не существовало, снятие с регистрации приобрело характер массовой кампании по закрытию храмов. В течение 1960 - 1964 гг. было снято с регистрации более 40% действующей сети религиозных обществ РПЦ, т.е. ежегодно прекращали существованиев среднем по 1 270 приходов. В последующие годы число снимаемых с регистрации религиозных обществ сократилось: в 1965 - 1985 гг. таких случаев ежегодно было около 40, причем за десятилетие 1975 по 1985 гг. этот показатель упал до 22 . Характерно, что, как правило, религиозные организации снимались с регистрации как прекратившие свою деятельность.
Закрытие церквей в 1970 - 80-е гг. уже не было массовым, но зато получили широкое распространение отказы в регистрации. Типичным явлением стали протоколы Совета подобного содержания: "Протокол СДР N 2 от 19.02.1970. Рассмотрение представлений о регистрации и снятии с регистрации религиозных объединений. Слушали: Представление исполкома Одесской обл. Совета депутатов трудящихся от 28.05.1970 об отказе в просьбе верующих возобновить деятельность снятого в 1962 г. с регистрации религиозного общества Православной церкви в с. Гедерим Котовского района и возвращения им здания бывшей церкви, переоборудованного в 1930 г. под сельский клуб. Постановили: принять предложение Одесского облисполкома об отказе в ходатайстве о возобновлении деятельности православного религиозного общества в с. Гедерим Котовского района, снятого с регистрации в 1962 г., учитывая, что верующие могут удовлетворять свои религиозные потребности в церкви г. Котовска, находящейся в 6 км от с. Гедерим" . Количество религиозных объединений продолжало постепенно сокращаться до 1976 г.: если в 1966 г. их насчитывалось 11908, в том числе православных - 7481, то в 1976 г. - соответственно 11615 и 6983 . Председатель Совета В. А. Куроедов неоднократно информировал ЦК КПСС о фактах грубого нарушения законодательства о культах в различных областях РСФСР, допускаемых местными органами власти. Так, в 1965 г. он сообщал, например, что во многих селах Ростовской обл. были незаконно закрыты и даже разгромлены церкви, а предметы религиозного культа (иконостасы, хоругви, ризы, иконы, кресты, Библии, Евангелия, богослужебные книги и др.) вывезены в степь и сожжены. Верующие писали в Совет:
"За что такое отношение к нам? Помогите восстановить справедливость. Беззакония мы никакого не хотим и не делаем. Мы не фашисты, не враги народа, мы верующие люди, молимся за благополучие наших детей, нашу любимую Родину, правительство и за мир на земле. Мы старые, нам мало осталось жить. Откройте наш храм!"
Регистрация религиозных объединений возобновилась в конце 1960-х гг. (сначала протестантских, во второй половине 1970-х гг. - старообрядческих, католических, лютеранских и мусульманских, а в 1972 г., после 20-летнего перерыва - православных) . Но закрытие молитвенных зданий продолжалось. Лишь в середине 1970-х гг. ситуация изменилась, появилась тенденция к росту числа регистрируемых обществ. Интерес государства к религиозной сфере жизни общества подтверждает текст Конституции СССР 1977 г. В ст. 52 признавалась значимость принципа свободы совести для социалистического общества. Существование и деятельность религиозных объединений начинают рассматриваться как необходимое условие обеспечения свободы вероисповедания, а оно, в свою очередь, - как одна из составляющих комплекса "прав человека" .
С 1974 г. до середины 1980-х гг. Совет осуществлял акцию по упорядочению религиозной сети с целью поставить в рамки закона функционирование всех религиозных организаций и добиться прекращения деятельности тех из них, которые не признают законодательства о культах. В начале 1980-х гг. для руководства Совета стало очевидным, что результаты акции оказались противоречивыми, причем отчасти даже противоположными первоначальным замыслам. В результате сокращения количества зарегистрирован-ных религиозных обществ (особенно в сельской местности) упрочились позиции городских приходов и увеличилось число их прихожан, что вызвало значительный рост денежных поступлений, так как население "бесцерковной" местности стало удовлетворять свои религиозные потребности в городах. Возникло новое явление - урбанизация религиозной жизни.
С одной стороны, укрупнение религиозных обществ в результате сокращения религиозной сети усилило их в материальном отношении. С другой - возможности верующих отправлять религиозные потребности были сокращены. Поэтому следствием отказов и снятия с реги- страции религиозных обществ стали факты перекрещивания православных верующих, особенно в тех случаях, когда отсутствовали условия для удовлетворения их религиозных запросов. Работники аппарата уполномоченногоСовета по Белорусской ССР совместно с учеными установили, что среди вновь обращенных в сектантских общинах 31.6% составляли вчерашние православные верующие. Количество сектантских формирований стало преобладать над общим числом православных церквей на Северном Кавказе, в Средней Азии и Казахстане, в Сибири и на Дальнем Востоке. В Алтайском крае, например, до 1960-х гг. действовало около 200 объединений РПЦ, а к середине 1980-х гг. их осталось 6 . При этом там, где православные верующие не имели возможности удовлетворять свои религиозные потребности в действующих церквах, они становились объектом сектантского миссионерства. Кроме того, увеличилось число незарегистрированных обществ, которые не прекращали своей деятельности.
В 1981 г. (по состоянию на 1 января) в стране действовали 116 РПЦ незарегистрированных обществ, в том числе в РСФСР - 32, в УССР - 76, в Казахской ССР - 5 . Во многих регионах страны по причине отказа местных властей в регистрации религиозных объединений складывалась сложная обстановка. Например, в с. Дивеево Горьковской обл. не было ни одной зарегистрированной православной церкви, но действовало до 10 незарегистрированных православных религиозных объединений. Для удовлетворения своих религиозных потребностей верующие вынуждены были обращаться в церкви, находящиеся в 60 - 65 км от с. Дивеево. В районе отмечалось постоянное возрастание религиозной обрядности. В селе насчитывалось до 200 верующих, но должностные лица местных органов власти не принимали мер по упорядочению сети религиозных объединений. Пытаясь выяснить причины данного явления, руководство Совета обнаружило немало фактов провоцирования местными органами власти распада зарегистрированных религиозных обществ путем создания искусственных препятствий для их деятельности. Были выявлены и попытки самовольного закрытия церквей.
В секретной информации Совета для ЦК КПСС выдвигалось предположение, что местные органы власти в ряде краев и областей отказывают в регистрации фактически действовавшим православным религиозным обществам из-за нежелания испортить "благополучную" статистику, а также из-за опасения увеличения числа ходатайств верующих, количественного роста регистрируемых объединений и оживления их деятельности. В 1983 г. В. А. Куроедов сообщал в ЦК КПСС: "Многие должностные лица предпочитают не замечать существования нелегальных религиозных объединений. Порой мирятся с их незаконной деятельностью. Не считаясь с реальной обстановкой, категорически отклоняют просьбы верующих о регистрации их объединений, считая ее уступкой религии, "минусом" в идеологической работе. Особо нетерпимое положение сложилось в мусульманском культе. Необоснованные отказы в регистрации религиозных объединений имеют место по отношению к православным и католическим обществам. Нередко в регистрации отказывают наиболее лояльным, патриотически настроенным верующим, что создает напряженность, не способствует делу гражданского воспитания верующих" .
Закономерным результатом сокращения религиозной сети стало исчезновение многочисленных памятников истории и культуры. Как и в 1920 - 1930-е гг., вновь возникла угроза сохранности православной культовой архитектуры и иконописи, так как начались масштабные мероприятия по освоению и сносу пустующих культовых зданий, которые рассматривались Советом по делам религий как "важная политическая работа". Официально данная акция объяснялась процессом отхода советских людей от религии и прекращением деятельности религиозных обществ, не получивших поддержки населения. В этой связи началось "освоение" культовых зданий, т.е. использование их в социально-культурных и народнохозяйственных целях. Ветхие здания считалось целесообразным снести или разобрать. Но деятельность "по наведению порядка" с культовыми зданиями, с точки зрения руководства Совета, имела также и идеологическую направленность. Пренебрежительное отношение органов власти к судьбе церквей, утративших свое первоначальное назначение, влияло на чувства и настроения верующих. Они самовольно занимали пустующие церкви, ремонтировали их, обращались с ходатайствами о регистрации объединений и с заявлениями о передаче пустующих помещений верующим для их восстановления и возобновления культовой деятельности (Украинская, МолдавскаяССР, Ставропольский край, Вологодская, Воронежская обл. и др.).
Кроме того, наличие в стране большого количества церковных зданий, переставших выполнять религиозные функции, привлекало внимание зарубежных оппонентов. По мере развития международного туризма возрастал интерес зарубежных гостей к историческому прошлому России. Тысячи заброшенных культовых зданий "работали" против советской власти, "использовались враждебными силами в идеологической борьбе с социализмом". Опыт "освоения" недействующих культовых зданий показал, что использование их в хозяйственных целях означало превращение церкви в склад, гараж сельскохозяйственной техники, конюшню, магазин, мастерскую и т.д. Практически повсеместно такие культовые здания находились в неприглядном виде, не ремонтировались и превращались в руины. Если культовое здание предназначалось для социально-культурных целей, то оно становилось музеем, концертным залом, домом культуры, клубом или библиотекой.
Совет констатировал, что в работе по использованию бывших культовых зданий нередко допускались "формализм, поспешность, не учитывались религиозная обстановка и реальные запросы верующего населения". Решение религиозных вопросов административным путем, в частности освоение культовых зданий, их снос без соответствующей подготовительной работы в ряде населенных пунктов Львовской, Тернопольской, Закарпатской обл. Украины и в Молдавской ССР приводило к противодействию со стороны верующих. Так, здание церкви в с. Кочерово Радомышльского района Житомирской обл. было разобрано в канун рождественских праздников, что вызвало возмущение не только верующих, но и многих жителей села.
Подобные факты осуждались Советом как "непродуманные действия", "кампанейщина", "бесхозяйственность со стороны отдельных должностных лиц" . Во многих закрытых церквах оставались иконы и церковная утварь, которые стали предметом интереса преступников. С середины 1970-х гг. были зафиксированы многочисленные кражи культового имущества, в первую очередь икон. Грабители активно действовали в Московской, Архангельской, Псковской, Ярославской, Курганской, Костромской,Калужской, Калининской, Тульской, Горьковской областях, а также в Молдавии, Белоруссии, Прибалтике.
Организация учета и сохранности культового имущества происходила более медленными темпами по сравнению с мероприятиями по сокращению сети церквей и освоению пустующих культовых зданий. В августе 1977 г. уполномоченные Совета получили специальное письмо, в котором им предлагалось в контакте с местными органами власти принять меры к наведению порядка в деле охраны и учета культового имущества и сообщать о каждом факте кражи культового имущества в Совет. В мае 1980 г. он утвердил инструкцию "О порядке учета и хранения культурных ценностей, находящихся в пользовании религиозных объединений" . Инструкция была составлена в целях усиления охраны произведений искусства и предметов старины, представляющих художественную, историческую или иную культурную ценность, находящихся в пользовании религиозных объединений. Работу по выявлению, постановке на учет предметов определенной исторической и художественной ценности осуществляли Министерство культуры СССР, министерства культуры союзных и автономных республик и их местные органы с при-влечением сотрудников художественных, историко-краеведческих музеев, а также специально созданных групп специалистов-экспертов. Контроль за соблюдением данной инструкции религиозными организациями, а также советскими органами и ведомствами должны были осуществлять уполномоченные Совета. Хотя мероприятия по учету культовых ценностей и не были завершены, данная акция позволила сохранить зна- чительную часть культурного наследия страны.
Контрольно-надзорные полномочия Совета позволяли проверять деятельность религиозных объединений. Особое внимание обращалось на учет и контроль финансово-хозяйственного состояния РПЦ - самой крупной конфессии страны. В документах Совета фиксировался ежегодный рост денежных поступлений РПЦ: к 1985 г. они составили 211.1 млн. руб. (в 1966 г. - 85.036 млн. руб.). Происходил рост реализации предметов культа, доходов от исполнения религиозных обрядов и добровольных пожертвований. Увеличивались денежные поступления в расчете на одну церковь(в 1964 г. этот показатель составлял 10.6 тыс. руб., в 1974 г. - 20.7, а в 1985 г. - 29.1 тыс. руб.) . В этой ситуации Совет в русле государственной политики по отношению к религии осуществлял систему мер по ограничению финансовой деятельности церкви. Эта акция в документах Совета именовалась "снятием жировых отложений" Церкви, причем подчеркивалось, что это "деликатное дело" должно проводиться в рамках закона.
Главной задачей ограничительных мероприятий стало сдерживание роста расходов церкви на содержание служителей культа, обслуживающего персонала, хористов, ремонт и содержание молитвенных зданий, отчисления религиозным центрам. Совет проводил линию на использование финансовых ресурсов Церкви в государственных интересах. Государство ежегодно получало от РПЦ до 70% валового дохода от продажи свечей, подоходный налог с денежных окладов всех категорий церковнослужителей и обслуживающего персонала (в масштабе страны - более 20 млн. руб.), земельную ренту, налог со строений, страховые платежи, отчисления в фонды мира и охраны памятников истории и культуры. Уполномоченным давались неоднократные указания об организации добровольных отчислений религиозных объединений в Фонд мира. В результате они заметно возросли. В 1984 г. в Фонд мира и Фонд охраны памятников истории и культуры РПЦ отчислила около 16% своих доходов (в конце 1960-х гг. - около 10%). В некоторых областях и автономных республиках РСФСР данные отчисления РПЦ составляли более 20% валового дохода церквей.
Осуществляя постоянный контроль за финансовой деятельностью Церкви, Совет тем не менее в апреле 1980 г. ходатайствовал перед Советом министров СССР о понижении размеров налогообложения служителей религиозных культов и членов исполнительных органов религиозных обществ. Служители религиозных культов, являясь по существу наемными лицами религиозных обществ, получали твердые оклады, налог с которых взимался в повышенном размере - от 25 до 80% их заработков. Квартирная плата и коммунальные услуги взимались с них в четырехкратном размере от обычных норм. Но основная масса духовенства получала сравнительно небольшие оклады, в среднем в пределах до 200 руб. в месяц (налог с этой суммы составлял 70 руб.) . Советобращал внимание высших государственных органов на положение служителей культа, которое вызывало недовольство в их среде, а за рубежом истолковывалось как дискриминация духовенства в СССР. В июне 1980 г. Президиум Совмина СССР принял предложения Совета об изменении порядка взимания подоходного налога и квартплаты с духовенства, несмотря на ежегодные потери государственного бюджета до 3 млн руб.
Особым направлением деятельности Совета была "политико-воспитательная работа" с духовенством и изучение его настроений. Задачу "поставить Церковь и духовенство на патриотические позиции" Совет воспринял от своего предшественника - Совета по делам РПЦ. Предполагалось, что в результате работы уполномоченных Совета духовенство будет уделять больше внимания вопросам защиты мира и поддерживать внешнюю политику советского правительства. Еще в 1955 г. в инструктивном письме уполномоченным Совета по делам РПЦ подчеркивалось, что работа с духовенством - это не кампания, а повседневная и систематическая деятельность, которая "требует от уполномоченного большого умения, такта и осторожного подхода". Обязательным условием работы с духовенством для всех уполномоченных является "недопущение администрирования, вмешательства во внутренние дела Церкви (догматические, канонические, административно-организационные), непродуманных и ненужных рекомендаций, навязывания отдельных мероприятий". Совет не только не давал таких установок, но всегда требовал от уполномоченных не вмешиваться во внутренние дела Церкви. Но не каждый уполномоченный следовал этим рекомендациям. Руководство Совета предпринимало значительные усилия по урегулированию конфликтов между отдельными представителями епископата и своими уполномоченными, осуждая тех из них, кто не прини- мал мер к созданию деловых отношений с архиереями.
Совет осуществлял наблюдение за процессом воспроизводства кадров духовенства и принимал меры по упорядочению приема в семинарии и посвящения мирян в духовный сан. Был сделан вывод о том, что в условиях спроса на служителей культа целесообразнее его удовлетворять через духовные школы, где сложиласьопределенная система патриотической работы и воспитания уважения к законодательству о культах. Совет исследовал вопросы о количестве абитуриентов в духовные учебные заведения, мотивах поступления, возрастном и образовательном уровне, национальном составе, членстве в ВЛКСМ или КПСС, содержании учебных программ и культурно-воспитательной работе среди семинаристов. В документах Совета констатировался рост числа желающих стать семинаристами. Среди абитуриентов высоким оставался процент комсомольцев, были и коммунисты. Например, в 1985 г. 54% заявлений принадлежало членам ВЛКСМ. Среди абитуриентов Московской и Ленинградской духовных семинарий в 1976 - 1980 гг. 8% имели высшее или незаконченное высшее (учителя, инженеры, художники, врачи, экономисты, музыканты), 85% - среднее техническое или среднее, и лишь 8% - незаконченное среднее образование. По социальному происхождению абитуриенты чаще всего были выходцами из рабочих (около 50%) или крестьян (около 20%), реже - из служащих (около 10%), из семей церковнослужителей (около 13 - 20%) . В отборе кандидатов участвовала не только комиссия семинарии, но и уполномоченные Совета.
Работа с православным духовенством осуществлялась отделом по делам православных церквей в различных формах (беседы уполномоченных с духовенством, встречи епископата, духовенства, церковных исполнительных органов с руководителями областей, краев и республик, проведение семинаров и собраний духовенства, на которых выступали специалисты отраслей, ученые). Руководство отдела проводило индивидуальную работу с членами Синода Русской и Грузинской православных и руководством старообрядческих церквей, с правящими архиереями, настоятелями крупных монастырей, ректорами духовных школ и другими руководителями синодальных учреждений. В центре внимания отдела по делам православных церквей находилась проповедническая деятельность духовенства, поскольку она рассматривалась как "основной рупор православия, действенное средство пропаганды религии". Постановление Совета от 31 октября 1979 г. "Об изучении проповеднической деятельности служителей культа" обязало уполномоченных принять меры к улучшению работыпо ее изучению, знать характер проповедей, их идеологическую и политическую направленность, а также считать эту задачу одной из основных в своей работе. Уполномоченные Совета были обязаны пресекать вылазки "отдельных фанатично настроенных проповедников, пытающихся разжигать вражду к неверующим и атеистам", которые "вносят в религиозную жизнь элементы фанатизма", призывают верующих самоизолироваться от общества и "отрешиться от всего земного", распространяют клеветнические измышления о политике советского государства по отношению к религии, подстрекают верующих к противозаконным действиям. Исследование настроений духовенства убеждало руководство Совета, что подавляющее большинство священнослужителей проявляет лояльность к политическому устройству общества. Учитывая наличие среди служителей культа оппозиционных по отношению к государственной власти и руководству РПЦ кругов, уполномоченные, беседуя с духовенством, пытались выяснить его отношение к внутренней и внешней политике государства. Справки об откликах духовенства и верующих на разные события регулярно предоставлялись в центральный аппарат Совета, а затем передавались в ЦК КПСС.
Особый интерес Совета вызывало изучение современного богословия, рецензирование богословских научных трудов и церковной периодической печати. Совет координировал информационно-аналитическую работу ученых и аспирантов ведущих научно-исследовательских и образовательных учреждений с целью изучения проблемы модернизации богословия. Ежегодно изучалось более 300 богословских диссертаций. Эксперты Совета обращали внимание на возрастающее использование православными богословами в качестве источников светской исторической, философской, искусствоведческой и даже атеистической литературы и констатировали рост уровня подготовки диссертаций, а также разнообразие тематики, форм изложения, характера аргументации, т.е. отмечали тенденцию повышения квалификации богословия. В богословских диссертациях 1960 - 1980-х гг. часто озвучивался вывод о том, что уничтожение церквей и монастырей обедняет культурное наследие. Все авторыцитировали выступления светской печати в защиту памятников старины, приветствовали их реставрацию и восстановление, призывали к сохранению хотя бы остатков былой цивилизации.
Наиболее важным направлением деятельности Совета было осуществление контроля за соблюдением советского законодательства о культах и координация соответствующей работы своих уполномоченных. В 1960 - 1980-х гг. квалифицировались как нарушение законодательства: участие священнослужителей в хозяйственной деятельности, совершение треб без соответствующего учета и оформления, проведение богослужений в запрещенных местах (службы у святых ключей, отпевание покойников в домах верующих, участие священников в похоронных процессиях, прослушивание религиозных аудиозаписей в домах священников верующими), продажа фотокопий икон, совершение крещения на дому у священников, привлечение к службе в церкви детей, крещение детей без согласия обоих родителей. Исполнительные церковные органы допускали в своей деятельности запрещенную благотворительность (например, выдачу денег погорельцам), незаконное расходование и присвоение денежных средств, незаконные хозяйственные операции, инсценированные "похищения" денег из церковной кассы, выдачу церковному активу и служителям культа денег в виде премиальных, лечебных, праздничных и т.д. Важно также заметить, что Совет выявлял и пресекал нарушения законодательства должностными лицами, которые ущемляли права верующих, отказывали религиозным объединениям в регистрации и удовлетворении их законных просьб, предъявляли незаконные требования. Совет осуждал незаконное наложение штрафов на священников местными властями, их требования от религиозных обществ осуществлять взносы в Фонд мира и Фонд памятников истории и культуры, приобретать лотерейные билеты, делать отчисления на благоустройство сел, выполнять обязательства по содержанию кладбищ и строительству дорог и т.д.
В секретных справках Совета приводились конкретные примеры выявленных нарушений законности в отношении верующих: "Местные органы власти принудили верующих под угрозой лишения пенсий выйти из "двадцатки", после чего церковь закрыли под предлогом "распада" религиозного общества... Облисполком обязал председателей городских и районных советов принять меры к тому, чтобы не допускать детей и молодежь до 18-летнего возраста посещать церкви и молитвенные дома, совершать обряды... Местная печать воспитывает презрительное, издевательское отношение к верующим, их называют "фанатиками", "мракобесами", "кликушами", "изуверами", "оголтелыми элементами"... Годами не рассматриваются заявления верующих о регистрации религиозных объединений... Местные органы власти давали указание прекратить службу в церкви до тех пор, пока все иконы и другая церковная утварь не будут пропитаны огнезащитным составом... Имели место случаи исключения из учебных заведений и увольнения с работы по религиозным мотивам... Отказывают в присвоении звания "Мать-героиня" Бобковой И. И., родившей и воспитавшей 10 детей, среди которых есть отличники учебы, только по той причине, что она верующая, а муж - священник старообрядческой церкви... Еще нередко верующих лишают возможности участвовать в движении за коммунистический труд, лишают звания ударника по религиозным причинам.
Отдельные должностные лица подвергают верующих административным санкциям, прибегают к угрозе и запугиваниям за попытку отстаивать свои права..." Неудивительно, что Совет ежегодно получал многочисленные жалобы верующих, поток которых все возрастал. В постановлении от 31 октября 1979 г. "О состоянии работы с письмами и жалобами граждан" Совет потребовал от своих сотрудников "обеспечить внимательный, чуткий, принципиальный и деловой подход к разбору каждого письма и жалобы, давая по ним мотивированные исчерпывающие ответы. Принимать все необходимые меры для удовлетворения справедливых просьб и жалоб граждан, осуществляя действенный контроль за их своевременным качественным рассмотрением и разрешением" . В 1982 г. Куроедов, обращаясь к ЦК КПСС с очередным отчетом, подчеркивал: "Стремление решать сугубо мировоззренческие вопросы административным путем, подменять идеологическую борьбу с религией борьбой с Церковью и верующими представляется глубоко ошибочным" .
Однако в середине 1980-х гг. местные партийные и государственные работники все еще продолжали использовать методы административного воздействия на религиозные объединения. Об этом, в частности, писал в одной из своих секретных записок в ЦК КПСС К. М. Харчев, который сменил в ноябре 1984 г. Куроедова на посту председателя Совета по делам религий. Анализируя религиозную ситуацию в стране, он отмечал, что в ряде мест верующие лишены возможности спокойно удовлетворять свои религиозные потребности, им препятствуют в регистрации их обществ и в приобретении молитвенного помещения. В тысячах населенных пунктов группы верующих различных конфессий проводят богослужения нелегально. Многие из них годами ходатайствуют о регистрации своих объединений, но их просьбы, как правило, необоснованно отклоняются (Молдавская, Таджикская, Туркменская, Узбекская, Грузинская, Азербайджанская ССР, ряд областей УССР и РСФСР). Законно действующим религиозным обществам нередко запрещают производить ремонт молитвенных домов, пользоваться электроосвещением, прислать священника. Имеют место факты увольнения с работы или исключения из учебных заведений по религиозным мотивам, лишения верующих поощрений за хорошую работу и ущемление других их прав.
Статистические материалы Совета свидетельствуют, что количественные показатели регистрации религиозных обществ были весьма незначительны, так как продолжалось снятие с регистрации. В 1984 г. по СССР в целом было зарегистрировано 99 религиозных обществ, в 1985 г. - 65, в 1986 - 67, в 1987 г. - 104, в том числе по РСФСР соответственно 34, 23, 28, 44 .
Ситуация изменилась лишь после январского (1987 г.) пленума ЦК КПСС по вопросам пере- стройки и кадровой политики, который принял решения о демократизации общества и ре- формирования партии. В следующем месяце председатель Совета Харчев представил в ЦК КПСС аналитическую записку "О некоторых вопросах реализации политики партии в отношении религии и Церкви на современном этапе" . Автор записки подчеркивал, что за последние десятилетия в этой сфере общественной жизни произошли существенные изменения, требующие соответствующих корректив в формах и методах управления, перестройки мышления кадров. Харчевсчитал, что в общественном сознании прочно утвердилось материалистическое мировоззрение, хотя определенная часть населения все еще остается "под влиянием религиозной идеологии и морали". Однако "преимущественно это честные советские труженики, патриоты своей страны". По прогнозам Совета, эта группа населения (10 - 20%) будет существовать еще длительное время, а отход от религии ста-нет развиваться как "процесс эволюции их сознания, размывания религиозных ценностей, вытеснения их идеалами, нравственными нормами социализма". В целом позиции религии в стране стабилизировались. К 1987 г. в СССР действовали более 20 тыс. религиозных объединений разных конфессий. В последней четверти XX в. практически не снижался уровень религиозной обрядности. Конфессии значительно укрепили свою материальную базу. Денежные поступления от верующих и доходы от продажи предметов культа возросли более чем в два раза. Реконструировано, приобретено и построено около 600 молитвенных домов. Обновился кадровый состав духовенства, возрос его образовательный уровень, число служителей культа увеличилось до 30 тыс. человек.
Ссылаясь на решения XXVII съезда КПСС, Харчев подчеркивал, что главным средством борьбы с религией должно стать активное вовлечение верующих в трудовую и обществен- ную деятельность, пропаганда материалистического мировоззрения, выбор таких форм государственного регулирования деятельности церковных организаций, которые бы пресекали религиозный экстремизм, не оскорбляя при этом чувства верующих и не нарушая принципа свободы совести. Однако местные партийно-государственные кадры продолжают борьбу с религией, с одной стороны, методами абстрактного просвещения, а с другой - административного нажима. У значительной части партийных и советских работников заметна неприязнь к верующим, стремление ограничить и ущемить их в гражданских правах, у другой части - безразличие и примиренчество к религиозным проявлениям. Грубый административный контроль над религиозной ситуацией привел к тому, что произошли негативные структурные сдвиги в соотношении различных вероисповеданий. За последние десятилетия существования СССР число приходов РПЦ уменьшилось почти вдвое, но зато активизировалось сектантство, особенно баптизм, оживились экстремистские элементы, выросла их миссионерская деятельность.
При относительной стабильности числа приверженцев католицизма заметны вспышки религиозной активности униатов, стремящихся легализовать свою деятельность. Появляются новые формы религиозности, прежде всего среди молодежи и интеллигенции - мистические организации и секты, проповедующие псевдовосточные учения. Наиболее высокой остается религиозность в районах традиционного ислама, где процесс вытеснения религии из сферы массового сознания будет более длительным. Но местные партийно-государственные работники, не желая отставать в "деле атеизма", не регистрируют многие религиозные объединения и служителей культа. Положение усугубляется тем, что, сохраняя сеть молитвенных домов и православных церквей, посещаемых лицами некоренной национальности, местные власти часто закрывают мечети, чем провоцируют антирусские националистические проявления.
Последствия "кавалерийского наскока" на религию, по мнению Харчева, могут привести к росту незарегистрированных и неконтролируемых религиозных общин, где чаще всего и рождаются экстремистские настроения. Количество таких незарегистрированных общин в 1987 г. дошло уже до нескольких тысяч. Хотя в 1970 - 1980-е гг. необоснованное сокращение религиозной сети было приостановлено, а в ряде мест даже возобновилась регистрация наиболее активных обществ, тем не менее сохранилась практика применения административных методов борьбы с религией. Вывод Харчева был неутешительным для политического руководства страны: "Все это говорит о том, что возникла реальная опасность ослабления роли и влияния государства в управлении процессами, происходящими в деятельности религиозных объединений и способствующих воспроизводству религиозности населения". Возможными последствиями этого могли быть, во-первых, растущий протест верующих, их неуверенность в искренности политики государства в религиозном вопросе, а во-вторых, - усиление "империалистической и клерикальнойпропаганды, навязывающей мировому общественному мнению образ СССР как тоталитарного, антидемократического государства", что помешало бы укреплению авторитета страны на международной арене.
Совет предлагал "наряду с всемерным усилением атеистического воспитания не обострять отношений с Церковью" и с этой целью пересмотреть законодательство о культах и совершенствовать практику его применения, т.е. признать за религиозными объединениями право юридического лица, а за родителями - право на воспитание детей в религиозном духе, право верующих на совершение религиозных обрядов на дому и в больнице, право религиозных объединений вести религиозную пропаганду. Для этого необходимо отказаться от враждебного разоблачительного тона по отношению к религиозным объединениям.
Важной проблемой деятельности Совета в перестроечные годы стало рассмотрение заявлений о регистрации религиозных объединений. В стране длительное время действовали без регистрации около 16% религиозных объединений, в том числе: 52 общества РПЦ, 74 старообрядческих, 26 католических, около 300 протестантских, более 320 мусульманских и др. Поэтому 28 января 1988 г. Совет принял постановление "О фактах нарушения установленного порядка рассмотрения заявлений о регистрации религиозных объединений". Анализируя религиозную ситуацию в стране, работники Совета пришли к выводу, что большинство добивающихся регистрации обществ признавало советское законодательство о религиозных культах, однако ходатайства учредителей более 260 подобных объединений о регистрации необоснованно отклонялись местными органами власти, нередко при попустительстве уполномоченных Совета. Местные органы власти некоторых областей не рассматривали заявления учредителей в установленном порядке (Львовская, Тернопольская, Черновицкая, Хмельницкая - в УССР, Гродненская, Брестская, Витебская - в БССР, Пермская, Липецкая, Рязанская - в РСФСР, Молдавская ССР и др.). Допускались серьезные нарушения сроков рассмотрения заявлений верующих граждан о регистрации, жалобы верующих и священнослужителей часто оставались без ответа.
В 1987 г. в Совет поступило 3 015 жалоб - почти на 30% больше,чем в 1986 г. Только из 5 областей Украины (Волынской, Львовской, Ивано-Франковской, Хмельницкой и Черновицкой) в 1987 г. поступило 556 писем, из Молдавии - 115 писем, причем многие из них были повторными. В 1987 г. на приемах в Совете побывали 1713 верующих (808 групп), главным образом из РСФСР, Украины, Молдавии, Белоруссии. Так, верующие из села Илемни ИваноФранковской обл. приезжали в Совет 7 раз, из с. Радоаи Молдавской ССР - 8 раз и т.д. Совет сообщал высшим и местным государственным органам, что проволочки с рассмотрением заявлений верующих граждан являются грубым нарушением законодательства о религиозных культах. Аппарат Совета на местах получил указание принять меры по устранению нарушений по-рядка рассмотрения заявлений о регистрации религиозных объединений и добиться его практического выполнения.
В феврале 1988 г. Совет на очередном заседании рассматривал вопросы о проекте устава РПЦ и проведении Московской Патриархией Предсоборного архиерейского совещания, Поместного собора и юбилейного торжественного акта, посвященного 1000-летию Крещения Руси. Проект устава представили Патриарх Пимен и члены Синода, и он был принят за основу. Одним из важных новых уставных положений было признание самостоятельных экономических интересов РПЦ. Московская Патриархия получила согласие Совета на проведение Предсоборного архиерейского совещания, Поместного собора и юбилейного торжественного акта. Уполномоченным Совета по союзным республикам было дано указание провести разъяснительную работу с епископатом, направленную на поддержку в ходе архиерейского совещания и Поместного собора проектов, разработанных Московской Патриархией. Руководство Совета опасалось осложнения внутриполитической ситуации из-за торжеств по случаю 1000-летия Крещения Руси. Поэтому в марте 1988 г. Совет дал указание усилить профилактическую работу с верующими, особенно "экстремистски настроенными". Местным звеньям Совета совместно с партийно-советскими органами поручалось разработать с учетом местных условий меры по предотвращению негативных проявлений в связи с юбилеем, создать соответствующие рабочие группы и не реже двух раз в месяц информироватьруководство союзного Совета о религиозной ситуации на местах.
Совет рассмотрел также вопрос о регулировании производства церковной утвари и предметов религиозного культа в связи с введением в действие закона об индивидуальной трудовой деятельности. В письме Патриарха Московского и всея Руси Пимена на имя Харчева говорилось, что, согласно результатам проверки Главного финансового управления Москвы, уже существуют многочисленные группы граждан, изготовляющих и реализующих церковные свечи, иконы и утварь без соответствующих разрешений Советов народных депутатов. Деятельность этой категории лиц никем не контролируется, и налоги в бюджет государства финансовым органами с них не взимаются. Патриарх сообщал, что, согласно действующему законодательству, мастерские хозяйственного управления Патриархии отчисляют в бюджет государства 69% своих доходов, что составляет ежегодно денежную сумму в размере 39 млн. руб.
"Таким образом, - делал вывод Патриарх, - существующее на сегодняшний день законода- тельство и практика взимания налогов не соответствуют интересам государства и общества, Русской православной церкви". Патриарх предложил внести в ст. 13 закона "Об индивидуальной трудовой деятельности" п. 7, запрещающий изготовление свечей, икон и церковной утвари. В итоге Совет постановил войти с ходатайством в правительство СССР о принятии законодательных мер, запрещающих производство с целью последующей реализации церковной утвари и предметов религиозного культа в рамках кооперативной и индивидуальной трудовой деятельности.
На том же, мартовском, заседании 1988 г. Совет решил увеличить в 1989 г. тираж религиозных изданий (настольного календаря РПЦ до 180 тыс., а богословских трудов - до 15 тыс. экземпляров). По предложению отдела международных связей Совет увеличил в связи с предстоящим юбилеем Крещения Руси смету расходов Московской Патриархии до 2 млн. инвалютных руб. (в 1987 г. - 1591450 инвалютных руб.). Издательскому отделу Московской Патриархии разрешили получить в качестве дара от евангелической церкви ФРГ 500 тыс. экземпляров "Православного молитвослова" на русском языке.
Одновременно было разрешено неправославнымрелигиозным организациям получить в качестве дара от европейских религиозных организаций литературу (Библии, сборники духовных песен, справочники и т.д.), бумагу и материалы для ремонта культовых зданий.
Накануне 1000-летнего юбилея принятия христианства деятельность Совета стала привле- кать внимание средств массовой информации. В мае 1988 г. журнал "Огонек" опубликовал материал об одном рабочем дне председателя Совета Харчева, представив его человеком справедливым, отзывчивым, старающимся помочь Церкви и верующим. В марте 1988 г. состоялось его выступление перед слушателями Московской высшей партийной школы, вызвавшее неоднозначную реакцию. Так, историк Д. В. Поспеловский считает Харчева хитрым и инициативным аппаратчиком, который разработал мероприятия по "приручению" верующих государством. Харчев, например, заявил: "По Ленину, партия должна держать под контролем все сферы жизни граждан, а так как верующих никуда не денешь, и наша история показала, что религия всерьез и надолго, то искренне верующего для партии легче сделать верующим также в коммунизм. И тут перед нами встает задача: воспитание нового типа священника; подбор и постанов-ка священника - дело партии" . Думается, однако, что канадский историк несколько предвзято оценил личностные качества Харчева, упоминая о его хитрости.
Инициативность же "перестроечного" председателя Совета не оставляет сомнений. Ведь встреча в Кремле М. С. Горбачева с Патриархом Пименом и членами Священного Синода состоялась 29 апреля 1988 г. именно по инициативе Совета, который сыграл ведущую роль в ее проведении. В ходе встречи был подтвержден поворот государства к диалогу с Церковью и верующими и принято решение проводить приближающееся тысячелетие Крещения Руси не только как церковный, но и как общественно-значимый юбилей. На официальное приглашение Патриарха присутствовать на юбилейных торжествах Горбачев ответил согласием, заявив, что Крещение Руси - "это знаменательная веха на многовековом пути развития отечественной истории, культуры, русской государственности" .
В начале мая 1988 г. Совет проинформировал ЦК КПСС о религиозной ситуации в стране накануне юбилея, отметив,что большинство верующих граждан СССР поддерживает курс на обновление всех сторон жизни советского общества. В церковных кругах укреплялась тенденция к активному сотрудничеству с государством в сфере внутренней и внешней политики. Возрастало внимание духовенства и верующих к проблемам укрепления семьи, добросовестного отношения к труду, борьбы с пьянством, сохранения культурного наследия и т.п. Все более настойчивым становилось стремление к демократизации деятельности религиозных общин и к упорядочению сети незарегистрированных объединений на основе принципа свободы совести. Подготовка к юбилею оживила жизнь РПЦ, а также старообрядческой церкви, что проявилось в укреплении организационных структур религиозных учреждений, увеличении расходов на ремонтно-восстановительные работы, постановке вопросов об открытии новых молитвенных и хозяйственных помещений, увеличении тиражей религиозных изданий.
В культовой практике было заметно усиление торжественности богослужений, стремление подчеркнуть приоритет Церкви в формировании морально-нравственных ценностей, пред- ставить ее неотъемлемой частью социалистического общества, необходимым элементом национальной культуры и государственности. Были отменены противоречащие законодательству требования ведомственных инструкций об обязательном предъявлении паспортов родителями при крещении детей, запрещении колокольного звона. Все это способствовало нормализации религиозной обстановки внутри страны и вызывало широкий резонанс за рубежом.
За 5 лет - с 1985 по 1990 гг. - было зарегистрировано 4552 новых религиозных объединений. В 2 и более раза рост их числа отмечался в Грузии, Молдавии, Тукмении; на треть и более - в РСФСР, Украине, Узбекистане, Азербайджане, Таджикистане и Армении. Стабильной оставалась ситуация в Прибалтике. Эти различия объяснялись тем, что накануне перестройки в республиках СССР существовали не одинаковые условия для деятельности религиозных объединений, различной была и степень приверженности органов власти к административным методам в решении проблем религиозной сферы. При этом рост числа религиозных объединений происходил во всех конфессиях, но особенно значительны были изменения в РПЦ (вновь открылись 3402 прихода, рост на 49%), в Грузинской православной церкви (218), Римско-католической (219), в мусульманском культе (382). Значительно увеличилось число объединений пятидесятников, адвентистов седьмого дня, кришнаитов и т.д. На территории СССР действовали 77 монастырей, из них 57 принадлежали РПЦ. Среди зарегистрированных религиозных объединений в 1991 г. впервые появились греко-католики, бахаисты и апокалипсисты.
Однако, в конце 1980-х гг. возникли расхождения в вероисповедной политике союзного и республиканских центров. В республиках СССР всегда существовало собственное видение разрешения религиозных проблем. Уполномоченные Совета в союзных республиках, формально находясь в подчинении Совету, фактически исполняли волю местных властей. Последние же стремились разрушить сложившуюся систему органов по делам религий и создать независимые де-юре и де-факто республиканские структуры. Еще в 1974 г. был образован Совет по делам религий при Совмине Украинской ССР, а в 1987 г. - при Совмине РСФСР. В конце 1980-х гг. практически все республики СССР выражали стремление образовать подотчетные им органы по делам религий. Результатом такой перестройки стало противостояние союзного и республиканских (РСФСР, УССР) Советов, что было обусловлено разнонаправленными политическими курсами руководства СССР и названных республик.
В июле 1990 г. рассмотрение вероисповедных вопросов было поручено комитету Верховного Совета РСФСР по вопросам свободы совести, вероисповеданиям, милосердия и благотворительности, состоявшему преимущественно из представителей различных конфессий и христианско-демократического движения. Возглавил комитет православный священник В. С. Полосин. Членам комитета казалось, что достаточно разрушить прежнюю систему взаимоотношений государства и религиозных организаций, отменить советское законодательство о религиозных культах, снять прежние преграды на пути деятельности религиозных организаций, - и религиозный вопрос будет решен. По инициативе комитета были упразднены Совет по делам религий при Совмине РСФСРи должности (аппараты) его уполномоченных на местах, а также пятое управление (по борьбе с идеологическими диверсиями), в составе которого находился четвертый (церковный) отдел в системе КГБ.
Значительные перемены произошли и в деятельности союзного Совета, что отразилось в новом положении о Совете по делам религий при Кабинете министров СССР, утвержденном 26 апреля 1991 г. Положение 1991 г. лишило Совет по делам религий всех его распорядительных и контрольных функций. Он уже не рассматривал материалы о регистрации, отказе или снятии с регистрации объединений, об открытии или закрытии молитвенных зданий и домов, о контроле за соблюдением Конституции СССР в части законодательства о культах, проверки деятельности религиозных организаций и т.д. Он был преобразован в орган обеспечения права граждан на свободу совести, равенства всех религий и вероисповеданий перед законом, осуществления принципа отделения Церкви от государства. Кабинет министров упразднил институт уполномоченных Совета в областях, краях, автономных и союзных республиках. В условиях ускорявшегося процесса децентрализации СССР союзный Совет оказывал все меньше воздействия на церковную политику в СССР в целом и в отдельных республиках. С образованием СНГ в декабре 1991 г. был упразднен и Совет по делам религий. Каждая из республик стала самостоятельно решать вопрос о целесообразности существования государственного органа по связям с религиозными организациями. К настоящему времени почти все бывшие республики СССР их воссоздали.
Анализ деятельности Совета по делам религий при СМ СССР показывает, что ее основное содержание определялось политикой коммунистической партии и советского правительства, которая в указанный период была нацелена уже не на форсированное вытеснение религии из общественной жизни социалистического государства, а на сдерживание распространения религиозных воззрений и укрепления позиций РПЦ. В русле этой политики Совет осуществлял комплекс ограничительных мероприятий, контролирующих деятельность церквей, монастырей, служителей культа, религиозных объединений верующих. Вместе с тем Совет был центром информационно-аналитической работы по изучению современных вероисповеданий и уровня религиозности членов общества. Многие выводы, содержавшиеся в его документах, имели прогностический характер, определяя перспективы развития религиозной ситуации в стране на десятилетия вперед. В системе государственного аппарата Совет осуществлял не только контрольно-надзорные, информационно-консультативные, но и правозащитные функции. Исторически недостоверно рассматривать данный орган лишь как учреждение, которое контролировало и ограничивало жизнь верующих. Совет играл заметную роль в защите прав верующих в рамках существовавшего законодательства о религиозных культах.
Представляя в ЦК КПСС ежегодные информационные отчеты о состоянии православия и других конфессий, Совет обращал внимание партийно-государственного руководства на усиление лояльности Церкви и духовенства по отношению к советскому государству. Констатируя воспроизводство религиозности в новых поколениях, Совет при этом подчеркивал, что современный верующий - это гражданин страны, любящий свое Отечество и имеющий право на удовлетворение своих религиозных потребностей. Данный вывод постоянно присутствовал в документах Совета. Сведения, предоставляемые Советом высшим инстанциям, побуждали власть к переосмыслению отношений с Церковью и верующими, кардинальное изменение которых произошло во второй половине 1980-х гг. Поэтому Совету, аналитическая деятельность которого показала политическому руководству объективную картину религиозной ситуации в стране, принадлежит особая роль в подготовке поворота государства и общества к диалогу с верующими.
Во второй половине XX века в СССР действовали разные государственные органы, которые занимались вопросами церкви и религий. Так, 14 сентября 1943 года был создан Совет по делам Русской православной церкви, а 19 мая следующего года появился Совет по делам религиозных культов. В 1965 году после окончания Хрущёвской антирелигиозной кампании эти два органа были в соединены в один, который стал называться Советом по делам религий при Совете Министров СССР и просуществовал до 14 ноября 1991 года, когда последний был лишён своих функций и упразднён 1 .
Для более полного анализа работы Совета в последний период его существования представляется интересным изучить весь период с 1985 по 1991 год, который включает в себя все три этапа перестройки. Но и в этом период можно выделить один ключевой момент – 1988 год, который стал не только ярким отражением процессов перестройки, но и являлся юбилейным, поскольку в тот год отмечали 1000-летие введения христианства на Руси. В определённый момент (об этом скажем позже) это событие из церковного переросло в церковно-государственное, и устроением празднеств занимался Совет по делам религий.
Изучение деятельности СДР позволяет дать характеристику церковной ситуации и государственной политики по отношению к церкви того времени и объяснить особенности положения церкви и её взаимоотношений с государством в нынешнее время, которые являются во многом следствием происходящего в предыдущие десятилетия.
Во время изучения этой тематики было сделано три «шага» – необходимо было увидеть в общем историческую ситуацию церкви и государства в 1988 году и в предшествующие годы; далее – понять, каковы основные вопросы и задачи, которые стояли перед Советом по делам религий в указанный период; затем было изучено и охарактеризовано основное содержание документов ГАРФ (Государственного архива Российской Федерации) по изучаемой теме.
Архивных документов немало, целый фонд Р-6991 так и называется «Совет по делам религий». Можно назвать также и авторов, которые так или иначе касались этой тематики, занимались или продолжают заниматься ею. Например, такие учёные и историки как М. В. Шкаровский, Д. В. Поспеловский, В. А. Цыпин. Среди тех, кто сейчас занимается вопросом работы СДР можно назвать д.и.н. И. И. Маслову, к.б.н. А. К. Вишневского. Но зачастую архивы представляют собой материал, отражающий только одну сторону, один взгляд – взгляд со стороны самих работников государственного аппарата. Поэтому важно было изучить вопрос работы Совета с опорой и на другие, хоть и немногочисленные материалы.
Исторический аспект жизни церкви и государства в 1988 году
Говоря об историческом аспекте жизни церкви и государства в 1988 году, нужно понимать, что любой период времени в истории связан с конкретными людьми и событиями, которые в это время происходили. Со стороны правительства значимой фигурой был, конечно, глава государства – М.С. Горбачёв, со стороны Совета по делам религий самой яркой личностью изучаемого периода был К.М. Харчев, председатель Совета с 1984 до 1989, а со стороны Православной церкви – патриарх Пимен (Извеков).
1985-1987 годы, предшествующие году юбилейному, стали поворотным моментом для верующих в государстве. И действительно о 1985-1987 годов и государственные, и церковные деятели свидетельствуют как о поворотном моменте для верующих в государстве 2 . Говоря о русской действительности, архиеп. Михаил (Мудьюгин) отмечает, что во второй половине 80-х положение Церкви улучшилось, и она «получила значительно большую свободу действий» 3 , впрочем делая акцент не на изменении ситуации, а на неподготовленности церкви к этим изменениям.
Но важно понимать, что стало причиной такого поворота. Как это описывает Д. В. Поспеловский, в то время разрастался кризис, в связи с чем, руководитель государства, М. С. Горбачёв нуждался в поддержке народа, интеллигенции, к тому же надо было показать Западу, что во внешней политике нашего государства нет агрессивности и при этом идут процессы демократизации во внутренней политике, а веротерпимость – это один из признаков такого процесса 4 . Или, как пишет Г. Штриккер в своём сборнике:
«Слабые стороны его [Горбачёва] положения заставили его вовлекать бывших граждан второго сорта в процесс перестройки» 5 . О том же в интервью говорит и председатель СДР К. М. Харчев: «Морального авторитета у государства не стало, оно оказалось вынужденным идти и занимать его, где только можно – в первую очередь у церкви – благо, ценности там вечные. И вот здесь-то всё и изменилось» 6 .
Самыми значимыми процессами, которые повлияли на ход 1988 года, были: расцвет перестройки, а также подготовка и проведение торжественных празднеств в честь 1000-летия Крещения Руси, которое, на самом-то деле, расценивалось не как сугубо церковное событие, как это предполагал патриарх и специальная юбилейная комиссия, созданная в 1981 году, но и как общегосударственное.
Патриарх Пимен и специальная юбилейная комиссия предполагали, что празднование 1000-летия Крещения Руси станет важным церковным событием, и с просьбой о разрешении праздновать 1000-летие патриарх обратился к главе государства в 1982 году. Поскольку на тот момент обострилась холодная война, Рейган назвал СССР «империей зла», которая угрожает религии во всём мире, государству было выгодно показать, как оно помогает церкви, тогда было дано согласие и уже в 1983 году церкви передали для празднований помещение Данилова монастыря и оказали содействие в его ремонте, а вскоре Харчев С. М., председатель СДР, предложил для большей выгодности сделать это событие общегосударственным 7 .
Важным историческим моментом многие называли встречу М. С. Горбачёва с Патриархом Пименом 29 апреля 1988 года 8 которая состоялась по инициативе Синода (в отличие от подобной встречи митрополитов со Сталиным, где инициатором был он, а у первых не было практически возможности подготовиться).
Основные празднества по поводу юбилея Крещения Руси прошли с 6 по 17 июня 1988 года в Москве и других местах Советского Союза.
В связи с перестройкой и усилением акцента государства на демократизации и исполнении принципа свободы совести для церкви стала более благоприятной ситуация с издательским делом. На страницах печатных изданий можно было увидеть как светская печать защищает права верующих и разоблачает власти, которые эти права нарушают, и даже публикует апологетические по отношению к церкви статьи, при этом Харчев признает факт гонения на верующих 9 , но в печати можно увидеть и обвинения верующих в том, например, что эмигрантская печать использует подготовка к событию 1000-летия в антисоветских целях и «настойчиво повторяет» мысль о том, что христианство играет важную роль для русской культуры и что русская культура «якобы и родилась-то в самой русской церкви» 10 . Газеты «Правда Востока» и «Коммунист» писали о том, что христианские традиции вступают в противоречие с нравственными ценностями, являясь «религиозным дурманом», а Крещение Руси было всего лишь политическим актом 11 и пр.
На фоне происходящих событий с 1988 года одни процессы начинаются почти с нуля, другие активизируются: возрождаются приходы, воскресные приходские школы 12 , семинарии, возводятся церкви, регистрируется больше религиозных обществ, увеличивается объём печати религиозной литературы. В отчётах за 1988 год представлены следующие цифры: 6893 прихода, из которых более 4 тысяч на Украине 13 .
Основные вопросы и задачи Совета по делам религий в 1988 году
Главной обобщающей задачей являлось Совета по делам религий при СМ СССР было «проведение в жизнь новой политики государства в отношении церкви» 14 , как об этом говорит председатель Совета. У СДР были постоянные задачи, как например, контроль СДР за тем, как РПЦ влияет на верующих через богослужения, как проходят церковные праздники 15 , работа с приходским духовенством и иерархами 16 , защита от нарушения конституционных основ отношений церкви и государства 17 . Но были и особые, новые задачи, возникшие именно в связи с событиями 1988 года, среди которых: подготовка и проведение торжественных празднеств в связи с 1000-летием Крещения Руси (от орг. части до рассмотрения вопросов об Уставе РПЦ), регистрация религиозных обществ (ранее СДР тоже этим занимался, но не в таком объёме), контроль за изданием и ввозом духовной литературы, вопросы духовного образования.
Подготовка и проведение торжеств в честь 1000-летия Крещения Руси . Первой и главной, из таких задач была подготовка и проведение торжественных празднеств в связи с 1000-летием Крещения Руси, во время которых состоялся Поместный Собор. С этими событиями был связан целый ряд задач. На СДР было бесконечное количество дел по организации празднеств и Собора. В архивах можно найти бумаги о выделении продуктов на праздник, мебели, бумаги, стройматериалов, бензина, запросы транспорта для организации праздника и для перевозки пассажиров, кассет, тех.средств, мест в гостинице, списки участников, запросы на аккредитацию и пр. 18 Но Совет также реагировал на «движения» церкви указами. Например, в марте 1988 года, опасаясь осложнения внутриполитической ситуации из-за столь бурной подготовки к 1000-летию введения христианства на Руси, Совет обратил внимание председателей республиканских СДР и уполномоченных «на необходимость усиления бдительности и профилактической работы с верующими, особенно “экстремистски настроенными”» 19 . При подготовке к грядущему собору Совет также рассматривал вопросы о проекте Устава РПЦ, о проведении Патриархией Предсоборного архиерейского совещания.
Регистрация религиозных обществ. В 1988 году важными были вопросы регистрации религиозных обществ, передачи им молитвенных домов, церквей или разрешения на строительство зданий для молитвенных целей. В конце 1987 – начале 1988 те, кто контролировал работу аппарата Совета по осуществлению и совершенствованию контроля за соблюдением законодательства о культах и выполнением постановлений ЦК КПСС (это и есть Совет по делам религий) пишут отчёт, в котором отражены неудовлетворительные результаты. Приведём ниже часть отчёта:
«…решения ЦК партии до конца выполнены не были (…). Совет по делам религий и поныне оценивает свою деятельность по внешним формальным показателям состояния и тенденций религиозности в стране, положив в ее основу количество зарегистрированных, а не фактически действующих общин…. Одним из следствий этого является широкое распространение незарегистрированных и неконтролируемых религиозных общин. Количество их составляет несколько тысяч» 20 .
Изучая документы к протоколам всех заседаний 1988 года, создаётся впечатление, что на заседаниях обсуждали и решали исключительно этот вопрос. За период 1988 года открыто более 200 религиозных обществ 21 .
Контроль за изданием и ввозом духовной литературы. Совет по делам религий активно занимается вопросом духовной литературы и издательской деятельности. В ходе подготовки к празднованию 1000-летия Крещения Руси было издано очень много разных материалов для продажи и подарков. В марте 1988 года Совет по делам религий даёт разрешение увеличить на будущий год тираж религиозных изданий, а также ввоз из других стран христианской литературы и техники для печати, ксерокопий литературы.
А при подготовке к июньским торжествам для того, чтобы у гостей не сложилось превратное мнение об отношении советского государства к религии, Харчев пишет письмо на таможню с описанием ситуации, что будет прибывать много гостей и просит «в качестве исключения не препятствовать провозу некоторого количества религиозной литературы, церковной утвари, пластинок, видеокассет, атрибутики» 22 .
Духовное образование. Совет осуществлял также контроль за процессами, связанными с духовным образованием и, соответственно, с духовными образовательными учреждениями. В 1988 году в связи с открытием приходов обостряется дефицит духовенства.
Открывается Духовной академии Грузинской православной церкви с 4-х годичным сроком обучения и количеством учащихся до 20 23 , предполагается открытие семинарии в Сибири, Поволжье, Западной Украине, Белоруссии 24 , разрешается создание при Одесской духовной семинарии «класса по подготовке для внешнепредставительской деятельности лиц из числа духовенства епархии, преподавателей и учащихся семинарии, церковного актива» 25 .
Характеристика содержания документов по деятельности Совета по делам религий в 1988 году, находящихся в архиве ГАРФ г. Москва
Большую часть информации о деятельности СДР можно почерпнуть из документов, которые находятся в архивах РФ. Фонд Государственного Архива РФ (ГАРФ) Р-6991 «Совет по делам религий». Всего этого 1988 года касается 310 документов, из которых 64 составляют документы к протоколам заседаний Совета. Остальное – это письма, переписки, в том числе в связи с Собором и 1000-летием Крещения Руси с ЦК КПСС, с Советом Министров, с Верховным Советом СССР, приказы по основной деятельности Совета о назначениях, постановке на учёт автомобилей, о распоряжениях в связи с праздниками на предприятии, о курсах повышения квалификации работников, телеграммы-вызовы уполномоченных, переписки с Советом при делах министров РСФСР и при СМ других республик (это в основном жалобы, ответы на жалобы, заявления верующих из областей об открытии церквей, регистрации религиозных обществ, строительстве церквей, сообщения о переадресации решения вопросов, сообщения о том, что заявление направлено на рассмотрение); переписки с разными министерствами, с прокуратурой, с издательствами.
Отдельно имеется 4 тома документов о подготовке и проведении празднования 1000-летия Крещения Руси. Здесь диапазон видов документов широкий – от покупки переносных туалетов и заказа ковровых дорожек до проекта Устава РПЦ. Конечно, есть отчёты из разных областей и республик о том, как прошли празднования. Много писем Харчева в институты с просьбой выделить переводчиков, машинисток. В четвёртом томе находятся отчёты К.М. Харчева о каждом дне празднования (с 4 и до 17 июня) с пометкой «для внутреннего пользования» 26 .
В отдельное дело собраны документы об участии Совета в разделе «Церковь и религия в СССР» павильона CCCР на всемирной выставке ЭКСПО, в том числе «Отчет представителя МП настоятеля Троицкой Церкви на Ленинских горах г. Москвы прот. Сергия Суздальцева о работе в разделе «Церковь и религия в СССР» на Всемирной выставке ЭКСПО-88 в г. Брисбене, Австралия; с 3 сентября по 25 октября выставку посетило больше 3 млн. человек, никто не прошёл мимо (…) Основные вопросы, которые задавали: Свободна ли религия в СССР? Сколько прав храмов открыто? Каковы взаимоотношения РПЦ с правительством? Как готовят церковных служителей? Сколько духовных семинарий, академий, монастырей в СССР? Как отпраздновали 1000? Как проходит перестройка? Каковы взаимоотношения РПЦ с другими религиями?» 27 и далее пишет, как отвечал на эти вопросы.
Есть журналы разных религиозных организаций, документы о ремонте и строительстве духовных академий или молитвенных зданий.
В целом документы содержат бытовую информацию протокольного типа, но особенно важными и интересными представляются дела, содержащие отчёты о мероприятиях, газетные вырезки и фотографии, если таковые попадаются. Интересно также увидеть организационную сторону подготовки к празднованию 1000-летия Крещения Руси, участие Совета в этом деле. Отчёты Совета и о Совете дают оценку его деятельности, и всегда важно увидеть оценки с разных сторон.
При изучении архивных документов о деятельности СДР становится видна включённость и отношение Совета к церковным вопросам. Однако, всегда остаётся вопрос достоверности и полноты представленной информации.
1 В декабре 1991 г. Постановлением государственного Совета ССС № ГС-13 от 14 ноября 1991 г. «Об упразднении министерств и других центральных органов государственного управления в СССР» СДР при КМ СССР был упразднён, и с 1 декабря 1991 г. его деятельность прекращена. См. : Ведомости Верховного Совета СССР. 1991. №50. Ст.1421.
2 См., напр., Поспеловский. С.390, 414; Шкаровский, доклад, п.13; Интервью…, 188; Маслова, 92.
3 Михаил (Мудьюгин), архиеп. Русская православная церковность. Вторая половина XX века. М. : ББИ, 1995. С. 115–116.
4 Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М. : Республика, 1995. С. 387.
5 Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Сост. Штриккер Г. Режим доступа: http://vishegorod.ru/download/Schtrikker-RPZ-1917-1991.pdf
6 Харчев К. М.: «Церковь повторяет ошибки КПСС». Интервью последнего «министра религий» СССР. Режим доступа: http://www.rusglobus.net/komar/index.htm?church/harchev.htm&1
7 Миланский эдикт Советского государства. 1000-летие Крещения Руси стало праздником представителей всех религий. Режим доступа: http://www.ng.ru/ng_religii/2013-08-07/1_edict.html
8 См., напр., Шкаровский, гл.19, Интервью…, с. 183, Поспеловский. C.398.
9 Там же. С. 389-390.
10 Ипатов А. Православие и русская культура: вымыслы и действительность // Наука и религия. 1985. №6. С. 44.
11 Шкаровский М. В. Доклад на конференции "Парадоксы Православия" в Амстердаме 11-14 сентября 2011 г. Режим доступа:http://old.spbda.ru/news/a-1546.html . Док.243, 246.
12 Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX веке. М. : Республика, 1995. С. 413.
13 Там же. С. 409.
14 Интервью председателя Совета по делам религий при Совмине СССР Харчева К. М., данное 17 сентября 2008 г. ответственному редактору газеты «НГ-религии» М. Смирнову // Государство и церковь в XX веке: эволюция взаимоотношений, политический и социокультурный аспекты. Опыт России и Европы / Отв. Ред. А. И. Филимонова. М. : Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011. C. 177.
16 Вишневский А. К. Совет по делам религий и Русская Православная Церковь при патриархе Пимене (1971–1990) // Церковь и время. М. : ОВЦС МП, 2012. №4 (61). С. 231-238.
17 Интервью. С. 178.
19 Маслова И. И. Совет по делам религий при совете министров СССР и Русская Православная Церковь (1965 - 1991 г.г.) // Государство и церковь в XX веке: эволюция взаимоотношений, политический и социокультурный аспекты. Опыт России и Европы / Отв. Ред. А. И. Филимонова. М. : Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011. C. 97.
20 ГАРФ Ф. Р-6991. Оп. 6. Д. 3579. Л. 59-61.
21 Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX веке. М. : Республика, 1995. C.409.
22 ГАРФ Ф. Р-6991. Оп. 6. Д. 3667. Л. 59.
23 ГАРФ Ф. Р-6991. Оп. 6. Д. 3602. Л. 1.
24 ГАРФ Ф. Р-6991. Оп. 6. Д. 3673. Л. 75.
25 Там же. С. 228.
26 ГАРФ Ф. Р-6991. Оп. 6. Д. 3668. 247 л.
27 ГАРФ Ф. Р-6991. Оп. 6. Д. 3669. 17 л.
Занимавшийся вопросами религий на территории Союза Советских Социалистических Республик в период с по 1991 годы .
Совет по делам религий был создан в декабре 1965 года, по окончании хрущёвской антирелигиозной кампании в результате слияния двух органов, подведомственных Совету министров СССР - Совета по делам Русской православной церкви (образован 14 сентября 1943 года) и Совета по делам религиозных культов (образован 19 мая 1944 года). Основной целью нового учреждения стало «последовательное осуществление политики Советского государства в отношении религий , контроля за соблюдением законодательства о религиозных культах» .
Совет принимал решения о регистрации и снятии с регистрации религиозных объединений, об открытии и закрытии молитвенных зданий и домов, осуществлял связь между правительством СССР и религиозными организациями. На местах имел подчинённых ему уполномоченных лиц. Все служители культа в СССР для осуществления своей профессиональной деятельности должны были иметь регистрацию Совета. Несмотря на формально декларируемое невмешательство государственных органов в дела религиозных организаций, Совет пытался контролировать их органы управления, в частности Святейший синод Русской православной церкви. Заместитель председателя Совета В. Фурсов, отчитываясь перед ЦК КПСС за период 1974 - начало 1975 годов, утверждал: «Синод находится под контролем Совета. Вопрос подбора и расстановки его… членов был и остается всецело в руках Совета… Ответственные сотрудники Совета проводят систематическую воспитательно-разъяснительную работу с членами Синода, устанавливают с ними доверительные контакты» .
В связи со вступлением в силу закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях в СССР» от 1 октября 1990 года институт Уполномоченных Совета по делам религий был упразднен . Постановлением Государственного Совета СССР от 14 ноября 1991 года, Совет по делам религий был упразднён. В некоторых регионах в процессе упразднения Совета были созданы структуры, выполнявшие его функции. Например, распоряжением Совета министров Башкирской ССР от 16 ноября 1990 года аппарат Уполномоченного Совета по делам религий был преобразован в Совет по делам религий при Совете министров Башкирской ССР, причем действовавший на тот момент Уполномоченный А. Н. Муратшин стал его председателем
Недавно в Саратове вышла в свет книга В. Г. Аникеева «Мелодия моей жизни». Это автобиографическое повествование человека, прожившего долгую и насыщенную жизнь. Владимир Григорьевич Аникеев — последний уполномоченный Совета по делам религий при Совете министров СССР по Саратовской области (с 1987 по 1993 год). На его глазах менялось отношение государства к Церкви в переломную эпоху конца ХХ века. Он близко общался с архиепископом Пименом (Хмелевским) и другими саратовскими архипастырями. Владыка Пимен, в свою очередь, неоднократно упоминает его в своих дневниках саратовского периода.
Поскольку «профессии» уполномоченного по делам религий не существует уже около четверти века, необходимо напомнить читателям, как и когда появился институт уполномоченных и какую роль он играл.
Общее направление отношения государства к Церкви в советское время было определено еще в январе 1918 года, когда был принят декрет Совета народных комиссаров «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Не говоря прямо о запрещении деятельности Церкви в обществе, фактически он был направлен на ее полное уничтожение. Уточнением положений декрета стало постановление Всесоюзного центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров от 8 апреля 1929 года «О религиозных объединениях». Этот закон, регулирующий отношения государства и Церкви, действовал в нашей стране вплоть до 1990 (!) года.
В годы Великой Отечественной войны руководство СССР перешло к политике частичного возрождения религиозной жизни в стране под жестким государственным контролем. В сентябре 1943 года был образован Совет по делам Русской Православной Церкви (его возглавил профессиональный чекист Г. Г. Карпов), в мае 1944 года — Совет по делам религиозных культов. В декабре 1965 года в результате их слияния при Совете министров СССР был учрежден Совет по делам религий. Его основной функцией был надзор за деятельностью религиозных организаций, и в первую очередь — Русской Православной Церкви. Советская власть понимала отделение Церкви от государства однозначно: Церковь не должна была иметь ни малейшего влияния на общество.
Совет по делам религий принимал решения о регистрации и снятии с регистрации религиозных объединений и «служителей культа», об открытии и закрытии молитвенных зданий и домов, осуществлял связь между органами власти и религиозными организациями. Формально декларировалось невмешательство государственных органов в дела религиозных организаций, на деле Совет пытался контролировать деятельность Церкви на всех уровнях. Специальные осведомители вели пристальный контроль за богослужениями на предмет присутствия в храмах молодежи, членов комсомола или КПСС, а также за содержанием проповедей.
Деятельность Совета на местах проводилась институтом уполномоченных по делам религий. Отношения епархиального архиерея с уполномоченным имели огромное значение для жизни епархии. Без санкции уполномоченного невозможно было провести ни одного значимого кадрового или хозяйственного решения.
Саратовская область была известна тем, что здесь наиболее жестко проводилась «борьба с религиозным дурманом». Около тридцати лет (с 1965 по 1993 год) Саратовской и Волгоградской (с 1991 г. — Саратовской и Вольской) епархией управлял архиепископ Пимен (Хмелевской). Ему пришлось работать с несколькими саратовскими уполномоченными: А. П. Никаноровым (1964-1968), И. И. Спиридоновым (1969-1973), И. П. Бельским (1973-1987).
«Для представления о тотальном контроле власти за жизнью епархии и деятельностью Саратовского архиерея, можно привести один факт: в первые годы управления епархией владыки Пимена в Совет по делам религий от уполномоченного были посланы статистические данные о количестве крещений, сопровождающиеся подробным исследованием “религиозной обрядности среди молодежи”. Приводились сравнительные данные в таблицах: кто крестил детей — мужчины или женщины, какого возраста, сколько матерей-одиночек, в каких храмах, сколько рабочих, сколько крестьян, сколько интеллигенции и даже “из откровенных бесед с родителями и других источников” подробно выяснялись различные причины крещения . На Пасху 1967 года в Вознесенской церкви Аркадака комсомольцы не пускали детей в церковь, отбирали их от матерей, записывали фамилии и адреса », — такие примеры приводит саратовский историк Валерий Теплов в предисловии к изданию «Дневников» владыки Пимена саратовского периода (книга вышла
в Издательстве Саратовской митрополии в 2014 году).
И. П. Бельский как убежденный коммунист из всех саратовских уполномоченных был самым последовательным и бескомпромиссным проводником в жизнь политики государства в отношении Церкви (см. «Дневники»). За период с 1965 по 1988 год в епархии не было открыто ни одного храма. В отношении целого ряда священников велась настоящая травля. В марте 1985 года архиепископ Пимен в рапорте на имя управляющего делами Московской Патриархии митрополита Таллинского и Эстонского Алексия о положении на приходах Саратовской епархии пишет, что отношения с Бельским «приняли характер неразрешимого противоречия» . В свою очередь, уполномоченный Бельский слал председателю Совета по делам религий требования убрать архиепископа Пимена с Саратовской кафедры, «поскольку его дальнейшее пребывание в Саратове крайне нежелательно» . Даже начавшаяся перестройка не смягчила уполномоченного.
Одним из первых предвестий свободы Церкви стала встреча К. М. Харчева (председателя Совета в 1984-1989 годах) с архиереями. 19 июля 1987 года владыка Пимен записывает в своем дневнике: «Он сказал, что теперь не нужны паспорта при крещении, священники могут быть в двадцатке, на колокольне можно звонить, можно служить без регистрации и т. д». В то же время изменения на уровне законодательства произошли значительно позже, и большинство уполномоченных надеялись на возвращение прежних порядков.
Так, на собрании духовенства в Волгограде Ю. Т. Садченков, зам. уполномоченного по Волгоградской области, как пишет владыка Пимен, «был очень агрессивен. Сказал, что свобода Церкви дана временно лишь ради юбилея, а потом все будет по-старому».
В мае 1987 года на должность уполномоченного по делам религий по Саратовской области был назначен В. Г. Аникеев.
Весной 2016 года Владимир Григорьевич встретился с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином, побывал в возрожденном историческом здании Саратовской семинарии, передал в ее библиотеку свою книгу.
«Послужной список у меня очень сложный, — рассказал бывший саратовский уполномоченный. — На эту свою последнюю службу я поступил после того, как много лет проработал в общеобразовательной школе, в партийных органах на уровне от райкома до обкома партии. Несколько лет возглавлял саратовское телевидение. А потом оказался в Узбекистане. Это была вторая по значению республика в Советском Союзе, меня туда послали на работу в качестве первого заместителя председателя Гостелерадио Узбекистана. И я там проработал почти три года, до начала событий, связанных с перестройкой. Когда мне стало ясно, что мое пребывание здесь уже абсолютно ничего не значит, я уехал, и мне предложили работу уполномоченным по делам религий по Саратовской области. Она была мне очень по душе. Мне пришлось, можно сказать, преодолевать те препятствия, которые были нагромождены за предыдущие годы. Я всегда смотрел на это дикарство — преследование верующих — как на отвратительное явление. Поэтому я с большим желанием помогал епархии возрождать приходы в пределах Саратовской области, возвращать храмы, и горжусь этим».
На последнего уполномоченного произвела необычайно глубокое впечатление личность саратовского архипастыря владыки Пимена. Несмотря на то что не все в их рабочих отношениях было гладко (что вполне объяснимо), В. Г. Аникеев вспоминает его с большой теплотой: «Владыка почему-то ко мне был настолько расположен, что часто приглашал к себе пообедать, съездить за грибами, поехать вместе посмотреть где-нибудь храм. Где они были совершенно разрушены, он подойдет, посмотрит, говорит: “Нет, время не настало еще”. “Настало время” там, где он видел, что можно что-то восстановить быстро».
В. Г. Аникеев подчеркивает, что всю жизнь был человеком партийным, но с уважением относился к верующим: «Я считал их счастливыми людьми, потому что они во что-то верили. Несмотря ни на что, на все гонения, они все-таки верили, перешагивали через все препоны и продолжали жить с Богом».
Он рассказывает, что автобиографическую книгу писал только для своих близких, для того чтобы сохранить историю семьи для своих детей, внуков и правнуков. Издавать ее не собирался, но нашлись люди, которые осуществили издание. Одна из завершающих частей посвящена работе уполномоченным: «Там есть мое личное отношение к реальности, в которой мы оказались. А она была благоприятной для того, чтобы в пределах России возрождалась Русская Православная Церковь. Думаю, это очень хорошо».
Из воспоминаний В. Г. Аникеева
…Понимая специфику новой трудовой деятельности, я с полнейшей ответственностью принялся ее осваивать. Находясь в Москве после моего утверждения на коллегии Совета по делам религии, я проштудировал годовые отчеты многих уполномоченных республик, краев, областей СССР. Надо было хоть как-то войти в тему, проблематику, уловить тенденции в государственно-церковных отношениях, складывающихся в те перестроечные годы. Вник в законодательные акты, касающиеся свободы совести в СССР, принятые еще в 1929 году и незыблемо исполнявшиеся на местах. Вник и ужаснулся от их жестокости к Церкви, верующим. <…>
Не терпелось сесть в кресло этой должности, но тот, кого я должен был высадить из него, похоже, по инерции приходил на рабочее место, чем больше всего сердил архиепископа Саратовского и Волгоградского Пимена. Он узнал о смещении ненавистного ему уполномоченного от Воронежского архиепископа Мефодия, который оказался свидетелем моего назначения, будучи в Москве. Этот факт засвидетельствован в дневниковых записях архиерея Пимена в таких словах: «Архиепископ Мефодий был на прошлой неделе в Совете и познакомился с новым Саратовским уполномоченным. Поздравил меня с этой радостью». 20 мая 1987 года в дневниковой записи архиерея значится: «Утром звонил В. Г. Аникееву. Договорились встретиться в 15 часов. Он вышел из-за стола, протянул руку, крепко пожал и говорит: “А ну встаньте к свету, посмотрю на Вас, а Вы посмотрите на меня”… Я говорю в ответ: “А Вы ведь — хороший человек, судя по глазам и по лицу”… Потом он рассказал о себе… Взялся за работу уполномоченного с удовольствием. Посоветовал действовать так, как считаете нужным. Вот это — человек!». Душа и сердце владыки Пимена, утомленные непрерывными придирками и откровенными издевательствами прежнего уполномоченного, были успокоены мною. На его лице читалась надежда, мечта — жить и действовать так, как предписано церковным Уставом.
В этом месте, думаю, самое время сказать слово о владыке епархии, кафедра которого находилась в Свято-Троицком соборе города Саратова. Кто этот неведомый, недоступный мне доселе человек? Сходу, при первой же встрече, на мое чуточку игривое панибратское предложение «встать к свету», чтобы лучше вглядеться в его глаза, он, владыка, стал решительно программировать меня на звание «хороший человек». Статный, выше среднего роста, в возрасте — немного за шестьдесят, с открытым светлым лицом, проницательным взглядом, лишенный манерности, облаченный в одежды, соответствующие его духовному сану, он стремительно вошел в мое служебное помещение, развел руки в стороны с желанием заключить меня в объятия. Таким предстал передо мной величественный, многоопытный монах. Сели к приставке моего чиновничьего стола друг против друга. Пухлую папку с бумагами он положил по левую руку, погладил ее ладонью со словами: «Здесь личные дела священников, надо получить у вас согласие на их служение в сельских храмах, такой порядок, я пока придерживался его». Следом он спросил: «Курите ли Вы?». Ответил, что не курю. «Вот это хорошо, а то ваш предшественник намеренно окуривал меня злым табачным дымом, пуская его из своего рта прямо мне в лицо». Заулыбавшись, он стал восторженно рассказывать, какие спектакли только что посещал в Большом театре, о своих дружеских связях с М. Ростроповичем, И. Глазуновым, называл имена других знаменитостей. С большой убежденностью говорил он о живительной силе музыки, о том, как он под ее воздействием выздоравливал после пережитого им инсульта, слушая по десять-двенадцать часов подряд в записи на пластинках произведения классики. Я внимал ему, а сам думал: какой же он психолог! Видно, он хорошо знал, что ничто не сближает людей так, как искусство вообще, музыка, поэзия в широком смысле слова. Такое задушевное сближение само по себе поэзия. Потом заговорил о «безнадежно устаревшем» законодательстве «О свободе совести в СССР». Просил меня выстраивать отношения с учетом неизбежных перемен в скором будущем, касающихся всяческих ограничений церковной жизни. После часовой беседы я проводил его к автомашине, какой-то модели «жигулей», и тогда же посоветовал пересесть на более комфортный транспорт, хотя бы на «Волгу». Пообещал ему помощь в получении такой автомашины. Тогда, даже при наличии денег, заиметь какой-никакой автотранспорт было чрезвычайно сложно, ибо отечественный автопром совершенно не удовлетворял спрос населения, а иномарки на наших дорогах были редкой диковинкой.
Проводив архиепископа, я опустился в свое рабочее кресло и в тиши кабинетной стал мысленно воспроизводить содержание аудиенции с человеком, никогда ранее не встречавшимся на моем жизненном пути. Прошли десятилетия после этой первой встречи, но глубину суждений, систему воззрений, способность к осмыслению прожитого и пережитого этого умудренного монаха помню до сих пор. В нескольких фразах его вдумчивого монолога (я его в основном молча слушал) внушалась мне мысль о том, как важно сейчас извлечь из исторических глубин живительные силы прошлого России. Нам, говорил он, необходимо употребить все средства воздействия на людей, в том числе авторитет Церкви, чтобы достичь всеобъединяющего национального примирения. Припоминаю, как он в аккуратных выражениях говорил, что власти надо решительно избавляться от невежества, подразумевая, по моему мнению, чиновничество, засевшее в советах по делам религий, а может быть, моего предшественника. Только мне кажется, он мыслил более масштабно. Чувствовалось, что он с нетерпением ждет, что вот-вот откроются для Церкви лучезарные перспективы, что мрачные, тяжелые тучи скоро уплывут и не будут витать над некогда благословенной Саратовской епархией. Чувствовалась в нем могучая гармония мысли и чувства, необходимость решительных действий по возрождению религиозной жизни православных людей.
После было много встреч с владыкой Пименом. Наблюдательность и логичность речи его изумляли меня… За время моей службы в упоминавшейся должности мне пришлось познать характеры, привычки нескольких управляющих Саратовской епархией. После владыки Пимена на кафедре служили архиереи Александр, Нектарий, Прокл, Герман, с которыми мне не пришлось сблизиться так, как с владыкой Пименом. О нем говорю честно и искренне — я встретил в своей жизни нравственного, широко образованного, благородного, чрезвычайно чувствительного, нежного человека. В трудные времена своего служения владыка Пимен никогда не ронял достоинства архипастыря. Его авторитет возвысился над прозою жизни, он был прям и честен, сердцем чист и светел душой.
Конец восьмидесятых и начало девяностых годов прошлого (XX) столетия окончательно выявили проигрыш Страны Советов в холодной войне с противоположным миром. Последние попытки сохранить монопольное положение КПСС в государстве, по существу, канули после провала «гэкачепистов» и прихода к власти «ельцинистов». С этого времени американский конгресс, Ватикан стали оказывать на российскую власть прямое давление, обвиняя ее в нарушении свободы совести. А первый Президент России Ельцин открыл шлюзы страны для проникновения в ее пределы всякого рода религиозных течений. В советское время было опасно афишировать свою религиозность, особенно членам КПСС. С описываемого периода начался отсчет другого поведения людей, начиная с высших государственных чинов и кончая рядовыми членами общества. Атеизм был полностью исключен из жизни. Понятно, что эти новые веяния мне пришлось учитывать в своей работе и в фарватере их соответственно поступать. С владыкой Пименом, который начал пастырское служение в Саратове в 1965 году, никто из руководителей области не встречался ни разу.
Первое посещение председателя Облисполкома владыка совершил при моем содействии в 1988 году, и лишь только потому, что в стране официально было объявлено о праздновании тысячелетия Крещения Руси. В церквах епархии состоялись праздничные богослужения, завершившиеся грандиозной трапезой всего духовенства епархии в ресторане «Словакия» города Саратова. Кроме меня на мероприятиях празднования этой знаменательной даты никого из официальных должностных лиц не было, хотя владыка Пимен щедро разослал свои приглашения. Такое холодное отношение органов власти к Церкви проявлялось еще долго, особенно тогда, когда верующие просили разрешения образовать приходы, проводить молитвенные собрания, возвратить ранее отобранные культовые здания и т. д.
Глядя на заскорузлость властных структур на местах, непонимание ими неотвратимости набирающих инерцию процессов возрождения религиозной жизни, я стал активно выезжать в районы области и помогать епархии организовывать в населенных пунктах собрания верующих, создавать приходы Православной Церкви, а также приходы верующих других вероисповеданий. По ходу событий определились ранее действовавшие культовые здания, которые в первоочередном порядке предстояло возвратить Церкви. Сложным был механизм таких операций. Надо было получить добро Совета по делам религий в Москве. Я писал ходатайства. Там, где требовалось выселение советских организаций, там начиналась своего рода окопная война. Со скрипом, но удалось отселить из храма Покрова Божией Матери в Саратове мастерские художников, из архиерейского дома — библиотеку медицинского института, из зданий женского монастыря — склады медицинской техники…
Помню, еще когда я работал в отделе пропаганды и агитации Саратовского обкома КПСС, вышло (кажется, последнее) постановление ЦК КПСС об усилении атеистической пропаганды. Во исполнение его на бюро обкома партии слушался отчет Романовского райкома КПСС. Как на проявление вопиющей темноты людей, проживающих в селах этого района, указывалось на факты посещения ими в пасхальные праздники кладбищ, тайные крещения детей, наличие в домах икон, установку на могилах крестов. Вместе с тем положительно оценивались действия милиции, устраивавшей заградительные кордоны людям, желавшим посетить могилы близких. Так случилось, что мне, свидетелю этих фактов, довелось спустя много лет увидеть своими глазами иную картину в том же районе. А дело было так.
Как-то владыка Пимен, посетив меня на рабочем месте, сообщил о письме жителей из села Бобылевка Романовского района. Это село на самой границе Саратовской и Тамбовской областей. В письме изложена просьба сельчан прислать священника и возобновить службу в едва уцелевшем, полуразрушенном храме. Владыка спросил: может быть, я вместе с благочинным епархии протоиереем Николаем Архангельским могу посетить это село и помогу склонить местную власть не препятствовать желанию людей? Просьбу я принял. Была ранняя весна. На епархиальной «Ниве» за триста километров от Саратова приближаемся к названному селу. По обочинам дороги пожухлый бурьян. Чтобы не застрять в весенних колдобинах, выезжаем на целину. Навстречу нам почти к обеденному часу поднимается солнце. Теплыми лучами оно поедает остатки зимы, задержавшиеся в овражках. Долгая дорога изрядно утомила. Казалось, что ей не будет конца…
Пока отвлекался, глядя по сторонам, не заметил, как будто из-под земли выросла гряда тесно стоящих друг к другу приземистых домиков. Как бы раздвинув хатенки, возвышается обезглавленный храм, на стенах которого еще местами сохранилась вековая известковая побелка. А что за многоцветье людей, заполонившее пустырь около храма? «Нива» с трудом движется по разбитой колесами тракторов главной улице села. Дорога вдруг прерывается. Метров в тридцать — ковровая дорожка, ведущая к храму и к плотно сгрудившимся людям. Шофер глушит мотор «Нивы». Обращаюсь к отцу Николаю, уже облаченному в одежды священника, и прошу идти к безмолвно стоящим людям (похоже, собралось все село) и творить свое дело. Следом за священником вышел из машины и я. Конечно же, ковровая дорожка постелена не для меня. Иду рядом по затвердевшей комковатой тропе. От разряженной толпы отделяется молодой человек в подряснике, камилавке, с крестом на груди. Человек этот — священник, назначенный указом владыки на служение в церкви села Бобылевка. Зовут его отец Николай Притула. Он приехал с Украины, чтобы своей службой, как говорится, утолить кадровый голод в Саратовской епархии. Два священника и я рядом (на обочине ковровой дорожки) подходим к встречающим. Отец Николай Архангельский благословляет народ. В переднем ряду стоящих — на рушниках хлеб-соль. Люди наперебой приветствуют батюшку. Беглый осмотр приходского храма. Импровизированный престол для службы. После усеченной службы — собрание прихожан. Председателем приходского совета единодушно выдвигается директор школы, ему около пятидесяти лет. В смущении от неожиданного доверия и, похоже, возможного осуждения со стороны районного начальства, теребя в руках шапку, он пытается отвести свою кандидатуру. Но не тут-то было. Выбор состоялся. Он, видно, из тех людей, кто сможет организовать восстановление храма. <…>
В таких поездках с ним я объехал почти все районы области. Припоминаю, когда завершались организационные собрания верующих и следовали поздравления отца Николая с избранием приходского совета образовавшегося прихода, он спрашивал: «Не забыли ли молитву “Достойно есть”?». Сам начинал петь слабым голосом и приглашал вторить ему. Все на первый взгляд казалось будничным, но у людей на лицах радость, кое-то роняет слезу. Что-то отрадное и одновременно тяжелое тогда томилось в моем сердце…
Со времени службы уполномоченного по делам религий цепко держатся в памяти события, связанные опять-таки с владыкой Пименом, с последними днями его земной жизни. По установленному им порядку он по нескольку раз в год созывал духовенство епархии на так называемые епархиальные собрания, и непременно в день своего ангела, который приходился на 9 сентября. Обсуждались, как правило, вопросы приходской жизни, оглашались его указы о назначениях служителей церкви во вновь образованные приходы, давались советы, как следует обустраивать возвращенные храмы и воссоздавать их исторический облик. На такие собрания владыка непременно приглашал меня с тем расчетом, чтобы я, побывав в гуще его сослуживцев, по его добродушному выражению, «освобождался от чиновничьего панциря». Он всегда просил меня, как светского человека, информировать клириков по текущим событиям в стране и области. Сам же он, будучи широко информированным по этим вопросам через прессу, личные контакты с известными деятелями политики, культуры, искусства, публично не высказывался на этот счет, ибо его суждения не совпадали часто с теми, что содержались в официальной прессе…
Примерно в таком же порядке проходило ноябрьское 1993 года епархиальное собрание. После собрания владыка пригласил меня в свою автомашину, не преминув напомнить мне, что эту новую «Волгу» он заполучил благодаря моим стараниям. Шофер доставил нас к канцелярии, в этом же здании были и покои. На сигнал автомобиля распахнулись ворота (громко сказать — резиденции), и мы оказались во дворике двух стареньких домишек. Был солнечный, по-настоящему теплый день. В крошечном дворике резиденции, защищенном от улицы высоким дощатым забором, мы, выйдя из автомашины, оказались близко стоящими друг против друга, так же как при первой встрече в 1987 году, при первом визите владыки ко мне — уполномоченному по делам религий. Освещенный яркими лучами солнца, владыка пытливо вглядывался в меня и, тяжело дыша, хотел, как мне казалось, что-то важное сказать. Заключил в свои объятия, прильнул шелковистой, мягкой, как пух, бородой к моей щеке и тихонько, выговаривая отчетливо слова, произнес: «Владимир Григорьевич, вы не бойтесь, я не заразный, вы меня простите, если что-то не так было». Воспроизводя сказанное владыкой, я ни одного слова не упустил. От внезапности услышанного я не нашелся что ответить и только в смущении почувствовал, как мое лицо охватил пожар. Легонько отстранившись, владыка распорядился отвезти меня туда, куда я скажу, а сам осторожно стал подниматься по ступенькам узенького деревянного крылечка в свою келью-покои, так поразившую своей убогостью Патриарха всея Руси Алексия II, когда он в 1993 году был с официальным визитом в Саратове и гостил у владыки Пимена. Проводил тогда я владыку взглядом, не предполагая, что вижу величественного, многомудрого, многоопытного монаха живым в последний раз. После этой встречи владыка почти месяц не появлялся на людях, пребывая в своем собственном доме в городе Энгельсе, испытывая сильнейший упадок сил. В семьдесят лет тело владыки плохо слушалось, он не мог подолгу стоять на службе, но ум его сохранял ясность. С легкой иронией, философски смотрел он на сцену человеческой комедии, но радовался, как дитя, переменам в жизни общества, которое с нарастающей силой шло к возрождению православной веры на глубоко почитаемой им Руси. Умер владыка Пимен во сне. По свидетельству близких, он лежал на одре, сложив правую руку для крестного знамения. Православный мир в одночасье лишился его мудрости и опыта, собранного великим монахом за свою долгую и жертвенную жизнь.
Отпевали владыку Пимена в Свято-Троицком соборе Саратова и похоронили, с благословения Его Святейшества Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, у алтарной стены этого собора. В устройстве места вечного упокоения владыки Пимена пришлось участвовать лично мне. Постояв у гроба покойного, я решил узнать, как идут приготовления к погребению. За стеной алтаря с ломом в руках, в испарине, выбившись из сил, в одиночку кто-то долбил мерзлый грунт, под которым полуметровая толща отмостки вековой давности из красного кирпича. Это настоятель собора протоиерей Василий Стрелков, близкий человек владыки. Не препятствуя усердствованию настоятеля, иду к телефону звонить соответствующим службам и городскому начальству. В горе и гневе употребив нужные слова, добиваюсь появления техники, материалов для устройства могилы. Был 1993 год, 12 декабря. Страна охвачена вихрями бесовства демократов, жаждущих власти. Мир с удивлением наблюдал, как бесноватые палили из танковых орудий по цитадели Верховного Совета, ушедшей и еще не пришедшей в стране власти. До того ли тем верхам и шпане низов, какое им дело до события в глуши саратовской, как смерть выдающегося архипастыря Русской Православной Церкви?!
У могилы владыки Пимена, когда уже сгустились зимние сумерки, разбавленные миганием горящих свечей в озяблых руках прихожан, слышались прощальные, с рыданием, речи и слова «прощай», «прости». Тогда же, именно в этот скорбный час, я вспомнил о недавней просьбе владыки о прощении. У меня не было к нему недобрых чувств. Мне нечего было ему прощать, он посвятил свою жизнь служению Церкви Божией и нес этот крест до последнего вздоха. Я же у бездыханного мысленно просил прощения, ибо моя специфическая служба требовала следовать букве так ненавистного владыке законодательства, ущемлявшего людей в праве жить с Богом…
Журнал «Православие и современность» № 38 (54)
Союзный орган, образованный в 1965 в целях последовательного осуществления политики Сов. государства в отношении религий. Государственный контроль за соблюдением требований сов. законодательства о религиозных культах одна из основных… … Большая советская энциклопедия
СОВЕТ ПО ДЕЛАМ РЕЛИГИЙ ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР - союзный орган, образованный в 1965 в целях последоват. осуществления политики Сов. гос ва в отношении религий, контроля за соблюдением законодательства о релит, культах. С. принимает решения о регистрации и снятии с регистрации релит, объединений … Атеистический словарь
Государство Израиль Эта статья из цикла статей: Политика и правительство Израиля … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Совет министров. Совет министров Палестинской национальной администрации правительство Палестинской национальной администрации (ПНА). До 2003 года возглавлялось председателем ПНА, с… … Википедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Совет министров. Совет Министров Республики Беларусь высший орган исполнительной власти, осуществляющий руководство системой подчиненных ему республиканских органов государственного… … Википедия
Экспертный совет по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации консультативный орган, образованный в соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 13 ноября 2004 года… … Википедия
Палестинский совет министров правительство Палестинской автономии. До 2003 возглавлялось президентом ПНА, с 2003 премьер министром. Премьер министр и члены правительства приобретают полномочия с момента утверждения Палестинским… … Википедия
ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ОТДЕЛ, ИЗДАТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ, ИЗДАТЕЛЬСТВО МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА - Православный церковный календарь. М., 1944 Православный церковный календарь. М., 1944 органы, в разное время ответственные за издательскую деятельность Русской Церкви. Создание в РПЦ соответствующих структур управления было связано с возрождением … Православная энциклопедия
- (ВСЕХБ) церковное объединение Евангельских христиан баптистов на территории Советского Союза. Содержание 1 Образование объединения … Википедия
- (лат. Pontificium Consilium pro Dialogo Inter Religiones) дикастерия Римской курии. Совет было установлен папой римским Павлом VI 19 мая 1964 как Секретариат по делам нехристиан, а позднее переименован папой римским Иоанном Павлом II… … Википедия
Книги
- Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель. Сборник статей. Вып. 2 , . В 2009 г. в Иосифо-Волоцком монастыре состоялась очередная научно-практическая конференция по теме "Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель" . На этот раз работа конференции была связана с…
- Дневники. Саратовская епархия. В 2 частях (комплект из 2 книг) , Архиепископ Саратовский и Вольский Пимен (Хмелевской). Этим сборником мы завершаем публикацию дневников архиепископа Саратовского и Вольского Пимена (Хмелевского). В выпуск вошли записи 1965-1993 гг., когда владыка Пимен управлял Саратовской…
- Дневники. Саратовская епархия. В 2-х частях: Часть 1: 1965-1984 гг. Часть 2: 1985-1993 гг (количество томов: 2) , архиепископ Саратовский и Вольский Пимен (Хмелевск. Этим сборником мы завершаем публикацию дневников архиепископа Саратовского и Вольского Пимена (Хмелевского; 1923-1993). В выпуск вошли записи 1965-1993 гг., когда владыка Пимен управлял…